Не слышу зла
Главный информповод последних дней — учебный сигнал, звучавший 31 июля. Точнее, информповод несостоявшийся, так как сирену по какой-то причине никто не слышал. Почти никто. Остроумие пермских блогеров, заставших такую оплошность спасательных ведомств, развернулось во всей беспощадной красе.
В самое «яблочко» угодил Олег Русских (4-glaz.livejournal.com) со своим постом «Допущение про оповещение». Перед вами доказательство того, что политическая сатира жива и будет жить: «Завтра власти должны заявить о том, что население края поражено массовой и повальной глухотой. В Минздраве срочно создается группа по профилактике глухоты, проводится поголовный осмотр. Статистики приводят данные, что по меньшей мере 40 % населения страдает хроническим воспалением среднего уха. Региональные власти срочно начинают массовые закупки слуховых аппаратов. «Дети без слуха — страна в опасности!» — под таким лозунгом выходят на улицу преподаватели музыкальных школ под руководством ЕР. […] «ФедералПресс» срочно переименовывает рубрику о слухах в рубрику «О слухе». На ВГТРК возрождают показ новостей с дубляжом на языке жестов и программу «Лучше один раз увидеть...». Ну и т. д. А все от того, что сирены хреновые».
Появилась и другая, не менее экстремальная версия в исполнении пользователя Egorbp: «Сирена была настолько громкой, что все сразу оглохли и ничего не слышали».
Не вижу зла
Самый обсуждаемый пост вновь появился в журнале Константина Долгановского (kostyanus.livejournal.com). Владелец дневника привел отрывок из вольных рассуждений американца Чонси Холлингсуорта в газете The Atlantic о вреде свободного доступа к огнестрельному оружию, и сам встал на ту же позицию: «Легализация будет катастрофической ошибкой, которая будет стоить жизни тысячам людей...»
Мнения читателей журнала предсказуемо разнились. Assassin_404: «Во-первых, где гарантия, что рост убийств — следствие наличия оружия? Не было бы его, была бы поножовщина, например. Во-вторых, где гарантия, что статистика в США и РФ будет пропорциональна? Ведь разные истории, разные культуры и т. п.» Torbeev: «Недавно сформулировал для себя: я бы завел короткоствол, но никогда не ходил бы с ним на улице. Хотя бы потому, что могу потерять,могут украсть или отнять. Да стрельну в башку кому-нибудь по глупости, в конце концов». Martyshin: «Ты вот, Костик, смотришь на людей, как и наша власть, как на тупых идиотов, которым чо не дай, так себя поранят. В твоей концепции — быть слюнтявым идиотом, не отвечающим ни за что, — это хорошо. И тут я не согласен с тобой. Мир несправедлив, и по жизни нельзя надеяться, что добрый дядя с мигалкой окажется рядом в нужный момент, чтобы защитить тебя, и потому надо защищать себя самому».
Kilativ: «Требую тогда уж легализовать мины и бактериологическое оружие для граждан! У меня плохое зрение, я не могу стрелять метко, НО Я ЗНАЮ, КАК СТАВИТЬ РАСТЯЖКИ И ЧЕМ УБИТЬ 5 МИЛЛИОНОВ ЛЮДЕЙ ЗА НЕДЕЛЮ. Так что, давайте же уравнивать всех по-честному!»
Не говорю со злом
Что вы знаете о проституции в Перми? Нет, конечно, не о ее нынешнем состоянии, здесь нет ничего экстраординарного, а, так сказать, об историческом развитии. Любопытный исторический очерк был опубликован в корпоративном блоге senat-perm.livejournal.com за авторством Владимира Сборовского. С большим сожалением мы приводим его в значительно сокращенной кондиции. «Как относились городская управа, «отцы города» к проституции? Как и во всей империи, как к неизбежному социальному злу. В Перми своего рода эпицентром публичной дискуссии о «публичных девках», причинах их появления стала мужская частная гимназия сестер Циммерман. Точнее, не сама гимназия, а начальница ее Оттилия Циммерман, которая вступила даже в переписку на больную тему с самим Львом Толстым. Больную — потому что в подпольном обществе «Огарки», занимавшемся развратом среди молодежи, были замечены и учащиеся этой гимназии.
[...]
Как и в других крупных центрах России, в Перми существовал городской санитарный комитет по надзору за проституцией. А где находился центр надзора в губернской столице? В самом доме городского общества, там, где заседала и Пермская городская дума, на углу Сибирской и Петропавловской. Потому что там находилось и место присутствия полицмейстера, непосредственного руководителя надзора за нравами. Им был Николай Николаевич Церешкович, который, по воспоминаниям современников, и сам был не прочь приударить за симпатичной пермячкой».