Продолжение очерка Сергея Терешенкова, променявшего Европу на Пермь
Сергей Терешенков - коренной петербуржец, приехавший в Пермь в период «культурной революции». Перед тем, как решиться на переезд, Сергей жил и работал в Европе, однако, когда ему предложили поработать в Прикамье, почти без раздумий согласился. Очерк «Пермская обитель» посвящен трехлетнему пребыванию Сергея в Перми.
Х
Страсти по Курентзису
Однажды я чуть не поступил на работу в оперный театр. Как раз после того, как отказался пойти помощником к вице-премьеру Мильграму. Я не понимал, что делать в Перми после «Культурной перезагрузки», но чувствовал, что остаться необходимо. Чувство не подвело: возвращался в Пермь я уже к своей будущей жене.
В оперу я ходил в глубоком детстве, да и то помнил только «Травиату», на которую наш класс в добровольно-принудительном порядке повела директор школы Нина Сергеевна. На обратном пути из Мариинского театра она у всех спрашивала о впечатлениях.
- Нормально, - отозвался я.
- Нормально?! - не поверила Нина Сергеевна. – Все говорят: «Восхительно! Превосходно!» А тебе «нормально»?
- Нормально... то есть лучше, чем «хорошо», - пояснил я – и это была чистая правда.
В Мариинку я вернулся только спустя лет пятнадцать, чтобы не потерять эстетического чувства на механической работе в отделе закупок – и вошел во вкус, вплоть до того, что всерьез задумывался устроиться в блистательный, но отнюдь не блестящий Михайловский театр. Перевесила Пермь – и так совпало, что туда из Новосибирска как раз перебрался со своим окрестром MusicAeterna Теодор Курентзис.
Попивая на кухне виски с критиком Дмитрием Ренанским, я смаковал его слова о новом художественном руководителе Пермской оперы, в частности, о зарплатах привезенных музыкантов, на порядок превышающих заработок местных, и о выставленной охране перед дверью кабинета. Первое сомнений не вызывает, а во втором не уверен: Ренанский настолько же подл в жизни, насколько талантлив в профессии.
Впрочем, за весь 2011 год я побывал в Пермском театре оперы и балета лишь на «Дафнисе и Хлое», в середине второго действия благополучно заснув то ли от перенапряжения, то ли от неожиданной после мариинских балетов «Ринг» и «Как старый шарманщик...» хореографии Алексея Мирошниченко.
Что я не стал директором новых постановок, - большая удача для всех, в том числе для себя самого! Однако, беседуя с генеральным менеджером театра Марком де Мони в «Эйнштейне» на берлинской Unter den Linden, наискосок от громадных букв AEROFLOT на угловом здании бывшего представительства авиакомпании, я все-таки еще рассматриал возможности:
- А что вы будете делать, когда уйдет Чиркунов?
- Есть контракт и, кроме того, Чиркунов пока никуда не уходит, - ответил Марк.
- Сейчас нет, через полгода... (Одна из причин, почему не пошел к Мильграму.)
Олег Чиркунов покинул свой пост через пять месяцев. Эту новость мне радостно сообщила Надежда Агишева, пока подписывала дипломы победителям фестиваля моды «Красное платье». У нее и ее мужа Андрея Агишева, обладателя статуса заклятого врага губернатора, возведенного в абсолют одноименным ником в твиттере, отставка Чиркунова вызывала только положительные эмоции, в отличие от деятелей «культурной революции», которые принялись спешно искать пути отступления.
На театре оперы и балета смена ориентиров культурной политики начинает отражаться только теперь – с проволочками по строительству второй сцены, затянувшимся подписанием контракта с Курентзисом и даже абсурдными прожектами отправить труппу на гастроли длиною в год.
Слава Курентзиса полна противоречий: Пермь приняла маэстро с распростертыми объятиями (за исключением, разве что, журналистов: «Сомнительно только, что, имея на руках такие выгодные контракты по всему свету, Курентзис будет подолгу протирать штаны в Перми, какой бы расстолицей ее ни обозвали местные власти»), но из Новосибирска он уходил со скандалом, забирая созданный на месте оркестр MusicAeterna; зрители убеждены в его гениальности, но бывшие музыканты оркестра говорят о бесконечных репетициях с механистическим заучиванием партий; за городом он живет в бревенчатом доме à la russe, но с барочно-вычурными интерьерами...
Мы говорим Курентзис, подразумеваем - Моцарт, отдавая дань аутентичному исполнению музыки знаменитого австрийца. Но сам маэстро в управлении не только оркестром, но и театром, и министерством культуры, которому он выставляет свои условия, скорее близок к другому горячо любимому им соотечественнику Моцарта – деспотичному директору Венской оперы Густаву Малеру.
Разбираться в интригах и сплетнях вокруг оперного – последнее дело, когда из Москвы театр стабильно возращается с «Золотыми масками», коих в 2015 году было восемь, на Дягилевский фестиваль и премьеры, вопреки первоначальному скептицизму пишущей братии, приезжают гости со всего света, а спектакли благодаря демократичным ценам доступны самой широкой публике, воспринимающей чуткость к музыке из поколения в поколение – сначала по богатым оперным, а затем и балетным традициям, получившим мощный толчок к развитию с эвакуацией в Молотов в годы войны Ленинградского театра оперы и балета им. Кирова (ныне Мариинского театра) и открытием хореографического училища.
Чувствуя приближение «конца», из всех приезжих деятелей «культурной революции» на самом деле горевали немногие. В память врезался надрывный голос поэта Андрея Родионова на мой вопрос в Музее современного искусства: «А что делать?! Скоро и нам пора» («скажут, вернулся в Москву Родионов...»), хотя он, по большому счету, остался и увековечил себя и свою жену Екатерину Троепольскую в совместно написанной пьесе «Счастье не за горами», представленной в январе в Перми.
Наверное, город – долго ли, коротко ли - покинет и Теодор Курентзис. Но он так же уже остался и увековечил себя в Перми – в независимости от внешних обстоятельств и домыслов его друзей или недругов.
XI
«Они ведь даже не знают, кто такой Ленин!»
В детстве, наверное, каждого из нас просили нарисовать профессию своей мечты. Я всегда изображал милицейскую машину - не потому, что, как умилялись советские воспитательницы, хотел стать милиционером, а потому, что автомобиль нарисовать было проще простого даже для меня, чертившего (да, впрочем, и писавшего), как курица лапой. Но даже тем, кто был искренен в своих желаниях, нечасто удается сделать детскую мечту реальностью.
Пермь осуществила сразу две мои более зрелые мечты. Во-первых, я полностью поменял сферу деятельности и ушел из бизнеса в общественную жизнь. Во-вторых, меня взяли на работу в школу, причем не учителем иностранных языков, кем я уже был на младших курсах университета, а преподавателем спецкурса на стыке литературы и истории.
В учительской среде я оказался благодаря форуму «Школа и социум: действуем вместе», у истоков которого стояла Зоя и который в 2012 году во второй раз собрал не только представителей общественно активных школ города (ОАШ), но и российских и международных экспертов. Учителя и ученики - наверное, самая благодарная публика на свете и, раз организовав пространство для их общения, мы постоянно ощущали на себе их теплоту и заботу. Так, нас приглашали на Новый 2013 год в гимназию № 10 и на праздник в школу № 2, я награждал победителей конкурса «Пермь - молодежная столица Европы» в школе № 50, а директор школы № 9 Наталья Курдина не задумываясь согласилась как-то приехать к нам на семинар на один день в Чайковский.
Однако наиболее доверительные отношения у меня сложились с директором лицея № 8 Ириной Петровой - и именно к ней, набравшись смелости, я обратился с предложением прочитать спецкурс по антиутопиям для старшеклассников. Ирина Борисовна, великий экспериментатор, согласилась и взяла меня вести субботний факультатив.
Найти с учениками общий язык удалось не сразу. Помню их недоумение, когда на первом же уроке я попросил их поставить парты в круг: оно было сродни непониманию подростков в «Волне», когда учитель Райнер Венгер, наоборот, приказывает им расположить парты по рядам. Сначала школьники боялись даже смотреть друг на друга: настолько непривычно им было говорить в лицо, а не в спину, да еще сидя, а не стоя. Но постепенно они освоились, хотя, кажется, только после увиденного в «Волне» осознали, зачем это было нужно.
Самый живой интерес, как ни странно, у моих подопечных вызвали «Государство» Платона и «Утопия» Томаса Мора. Последняя особенно полюбилась девочкам, вероятно, благодаря правам, которые неожиданно дарует женщинам автор XVI века.
Обсуждая платоновский миф о пещере, мы столкнулись с суровой реальностью: в класс зашли члены родительского комитета - и женщина средних лет с железным голосом провозгласила, что отныне будут выставляться оценки за поведение, в том числе за форму одежды. На примере отдельных учеников она показала, что в школе носить неприемлемо, а я в этот момент молился, чтобы она не стала критиковать мой свитер и джинсы, которые точно не вписывались в ее представления о красоте.
Пронесло - и я продолжил с того места, где остановился: мол, когда человек возвращается в пещеру и рассказывает об истинных предметах, которые обитателям пещеры представляются только в виде теней, ему никто не хочет верить.
После урока я заглянул в кабинет директора. У нее сидели те самые представители родительского комитета - и Ирина Борисовна отрекомендовала им меня как преподавателя курса по антиутопиям. Женщина с железным голосом, от которой я ждал всего что угодно, но только не этой фразы, отчеканила: «Это хорошо. А то они ведь даже не знают, кто такой Ленин!»
Кто такой Ленин, мои десятиклассники, прочитавшие целый литературный пласт от Одоевского и Чернышевского до Гладкова и Войновича и от Оруэлла и Хаксли до Берджесса и Бредбери, конечно, узнали, но не уверен, что именно в том смысле, в котором этого хотела женщина с железным голосом.
После спецкурса по антиутопиям, от мрачности которого мои ученики заметно устали, хотя в его заключение с удовольствием вернулись к утопиям и в различных творческих формах показывали свои идеальные миры, я вошел во вкус и составил план следующего курса - по легендам в литературе, намереваясь в него включить не чуждого Перми Бажова и, конечно, Алексея Иванова. Однако этим планам не суждено было сбыться: на следующий год я уехал.
А между тем движение ОАШ в Перми продолжает развиваться: в 2014 году организатором форума «Школа и социум: действуем вместе» стала Ассоциация общественно активных школ, созданная когда-то директорами в сотрудничестве с городской администрацией по итогам первого форума.
Справка Business ClassСергей Терешенков, жил и работал в 2011-2014 гг. в Перми, в частности, PR-директором программы «Кудымкар. Культурная перезагрузка» www.permikomi.com. Публиковался в журналах Russia Profile, «Русский репортер», на портале Snob.ru и т.д.
Смотрите также:
Пермская обитель. История петербуржца Сергея Терешенкова, променявшего Европу на Пермь
Пермская обитель. Продолжение истории петербуржца Сергея Терешенкова, променявшего Европу на Пермь
Укол Пастернака. Продолжение очерка Сергея Терешенкова, променявшего Европу на Пермь