Сергей Терешенков - петербуржец, приехавший в Пермь в период «культурной революции». Перед тем, как решиться на переезд, Сергей жил и работал в Европе, однако, когда ему предложили проект в Прикамье, почти без раздумий согласился. Очерк «Пермская обитель» посвящен трехлетнему пребыванию Сергея в Пермском крае.
Предыдущие части очерка:
Пермская обитель. История петербуржца Сергея Терешенкова, променявшего Европу на Пермь
Пермская обитель. Продолжение истории петербуржца Сергея Терешенкова, променявшего Европу на Пермь
Укол Пастернака. Пермская обитель - 4
Страсти по Курентзису. Пермская обитель - 5
Сергей Терешенков - о романтике «Пилорамы», мифотворчестве в «Перми-36» и извилистой дороге мечты
Сергей Терешенков - о Перми Великой, реке теснин, культуре и истории коми-пермяков
Сергей Терешенков – о курсах коми-пермяцкого языка, «гайдаровском следе» и связях Перми с Дуйсбургом
Терешенков - о проекте «Дедморозим», культурной революции в Пожве и наследии Субботина-Пермяка
Пермская обитель. Сергей Терешенков - о мономузеях Прикамья и актуальности Варлама Шаламова
XXVIII Провал
В 1932 году, когда Варлам Шаламов возвратился со строительства химкомбината в Москву, вокруг предприятия официально появился новый город, который согласно протоколу заседания президиума ВЦИК РСФСР стал обозначаться как Березники.
В современную историю территория Березников и соседнего Соликамска (в прошлом Усолье Камское и Соль Камская), прежде всего, вошла благодаря Верхнекамскому месторождению калийно-магниевых солей, крупнейшему в России и второму по величине в мире – после залежей канадской провинции Саскачеван. На окраине Соликамска, близ бывшего ОАО «Сильвинит», в 2011 году слитого с «Уралкалием», высятся целые соляные горы – терриконы, или - просто - отвалы.
Соль издавна была ценным продуктом, тем более, для пермяков, за которыми прочно закрепилось прозвание «соленые уши»: за день работникам приходилось перетаскивать на своем горбу до тысячи многопудовых мешков – для женщин нормой считались 3 пуда, для мужчин до 5 пудов за раз. Соль высыпалась и разъедала спину, шею и уши – отсюда и кажущееся теперь смешным, особенно фотографирующимся в овале памятника «Пермяк соленые уши» у гостиницы «Прикамье» туристам, но на самом деле заслуженное тяжким трудом наименование. За право пользоваться солью всегда разворачивалась борьба не на жизнь, а на смерть, но если в XVII веке она велась за хлорид натрия, или поваренную соль, повышение акциза на которую Алексеем Михайловичем привело к бунтам 1648-1649 годов по всей России, то теперь нешуточные страсти бушуют вокруг калийных солей: за последние шесть лет на березниковском «Уралкалии» дважды сменились основные владельцы – сначала Дмитрий Рыболовлев продал свои акции Сулейману Керимову, а затем их выкупили Дмитрий Мазепин и Михаил Прохоров, который в июне 2016 года был вынужден сократить свою долю в компании на 7 %.
В один из таких драматичных моментов «битвы за соль» в 2013 году я посетил Березники, уже традиционно в рамках пресс-тура программы «Пермский край – территория культуры». Березники снова превратились в «город-авангард»: таким образом организаторы не только воздали должное передовой технической мысли и сформировавшейся здесь рабочей интеллигенции, благодаря потомкам которой я впервые услышал о Березниках в 1990-х годах в телевизионной игре «Брэйн-ринг», но и намекали на ровесника города – кинотеатр «Авангард», памятник конструктивизма, имеющий форму кинопроектора, тогда уже пустовавший, а сейчас реконструируемый или, как утверждают злые языки и пермские активисты от урбанистики, разрушаемый подрядчиком, приспосабливающим его под нужды культурно-делового центра.
Впрочем, в полной мере оценить архитектурный облик «Авангарда» мне не удалось: как и школу № 1 имени Пушкина, в которой с 1945 по 1949 год учился Борис Ельцин, мы мельком увидели бывший кинотеатр из окна автобуса и вышли только около Березниковского историко-художественного музея. Осматривая выставку, посвященную возведению химкомбината, я чутко следил за Игорем Гладневым, новым министром культуры Пермского края. Надо сказать, он оказался прекрасным актером и убедил меня в своем неподдельном желании развивать вверенную ему сферу.
Березники. Площадь Решетова.
Говорят, на открытии сезона 2014/2015 в пермском «Театре-Театре», в котором Игорь Гладнев сначала работал в труппе, а потом в качестве директора, перед тем как перейти в ЗАО «Сибур-Химпром», он на встрече со своими коллегами и друзьями по цеху прочел «Монолог актера» Андрея Вознесенского:
Провала прошу,
провала. Гаси ж!
Чтоб публика бушевала
и рвала в клочки кассирш.
Чтоб трусиками,
в примерочной
меня перематюгав,
зареванная премьерша
гуляла бы по щекам!..
Если Гладнев действительно решил «все беды, как артиллерию», вызвать на себя, то ему это удается сполна: его провал неоспорим, но вместе с ним «в тартарары» отправляется и краевая культура. За редкими исключениями, в которых нет ни капли его заслуг.
Вера в безнаказанность и жажда наживы не проходят бесследно. Если бы Гладнев поехал с нами дальше, к первому березниковскому руднику, который «Уралкалий» был вынужден затопить в 2006 году, после значительного увеличения притока в шахту рассолов, он бы понял эту прописную истину. Советский миф о превосходстве человека над природой, а затем хищный российский капитализм, нацеленный на вычерпывание, но не регенерацию поставили Березники на грань экологической катастрофы и исчезновения в неравной схватке со стихией.
Первый провал здесь случился еще в 1986 году. За ним последовала серия техногенных землетрясений. А за последние десять лет в Березниках и Соликамске произошло еще пять провалов – не только на производственных мощностях, но и на железнодорожной станции, и около школы № 26. Под угрозой обрушения оказались целые кварталы, жители которых были спешно переселены из потрескавшихся аварийных домов, в том числе из находящегося напротив проходной «Уралкалия» здания по проспекту Ленина, 2, где раньше располагался музей предприятия, теперь демонстрирующий занимательную коллекцию подальше от рудников.
В зоне провалов в Березниках оказалась и площадь, заключенная между домом по Ленина, 2 и проходной, носящая имя уральского поэта Алексея Решетова, проработавшего на калийном комбинате 26 лет. В историко-художественном музее я купил томик его поэзии и, пока мы ездили по Березникам, наугад выхватывал из него простые и искренние стихотворения. В посвящении Виктору Астафьеву, другому художнику искренности и своему приятелю, Решетов писал:
Не плачьте обо мне:
я был счастливый малый.
Я тридцать лет копал подземную руду.
Обвалами друзей моих поубивало,
А я еще живу, еще чего-то жду.
Не плачьте обо мне.
Меня любили девы.
Являлись по ночам, чаруя и пьяня,
Не за мои рубли, не за мои напевы.
И ни одна из них не предала меня.
Не плачьте обо мне.
Я сын «врагов народа»,
В тридцать седьмом году
поставленных к стене.
В стране, где столько лет
отсутствует Свобода,
Я все еще живу.
Не плачьте обо мне.
Если вдруг процесс оседания грунта остановится, пустынные кварталы Березников станут совсем не первой территорией-призраком в Пермском крае, возникшей по вине человека, восставшего против природы: в свое время из-за вредных заводских выбросов Губаха была перенесена на другой берег Косьвы; Кизел после закрытия угольных шахт от оттока населения не спасло даже создание отдельного министерства КУБа (Кизеловского угольного бассейна), благополучно ликвидированного всего через два года после начала его деятельности; бывший Дедюхин, ставший градообразующим для Березников в 1932 году, канул в Камское водохранилище – да мало ли таких позорных примеров по всему миру! И о них всех, как и о Решетове, тоже не стоит плакать. В отличие от нас с вами, которых история, похоже, ничему не учит.
XXIX Стикс.
Мифотворчество в Перми на каждом шагу: ходить за примером далеко - к местным финно-уграм - излишне. Рядом с историческим центром Перми, на Егошихе, или Ягошихе, что в переводе с коми-пермяцкого означает «медвежий бор», скорее даже «боровой медведь», протекает ручей Ключевой, позже Акунька, с открытием Егошихинского кладбища во второй половине XVIII века получивший наименование Стикса.
Представить на пермском Стиксе Харона проблематично (ручей слишком узок), но перейти или проехать из царства живых в царство мертвых и обратно по асфальтированному мосту может любой. Кладбище поделено на православный (старый и новый), лютеранский, католический, мусульманский, иудейский и атеистический по умолчанию воинский сектор, где захоронены участники Великой Отечественной. По краям расположены, пожалуй, самые красивые культовые сооружения Перми – церковь Успения Божией Матери, где, кстати, крестили мою жену, а до этого ее двоюродную прабабку и отпевали ее прабабушку, похороненную здесь же, и храм Всех Святых. Другие доминанты, предваряющие вход на кладбище, - монумент Скорбящей матери и памятник жертвам политических репрессий.
Церковь Успения Божьей матери.
На первую летнюю прогулку 2012-го я пригласил Аню как раз на Егошихинское кладбище. Правда, отпущенное нам пространство мы использовали только для разговоров о вечном, неспешно прохаживаясь по дороге между двумя храмами, изредка останавливаясь у случайной могилы и даже не стремясь понять, чья она или какая история за ней сокрыта.
Много позже я краем уха услышал, наверное, самую знаменитую легенду Егошихи о «проклятой дочери» исправника Девеллия, жившего на рубеже XVIII-XIX веков и дважды совершившего акты кровосмешения – сначала с матерью, а потом – по незнанию – с рожденной ей дочерью и одновременно его сестрой, снова подарившей ему дочь, которую он в возрасте 6 лет и 11 месяцев обрек на смерть, выгнав на мороз. Похоронить проклятую дочь-внучку-племянницу Таисию он распорядился за оградой церкви, чтобы прихожане втаптывали ее могилу все глубже и глубже, а сам покончил с собой. На чугунной плите изображены символизирующая боль и страдания испанская маска и уроборос – змей, кусающий себя за хвост: обычно его образ объясняют как цикличность и непрерывность проклятия, но он может свидетельствовать и о замкнутом круге, в который попал Девеллий.
Между тем, на противоположном берегу Стикса, в «доме Александрова» под № 2 по Большой Ямской (ныне улица Пушкина), в 1880-1881.годах отбывал ссылку писатель Владимир Короленко, для которого Пермь, так получилось, оказалась промежуточным пунктом пребывания между Вологодской и Вятской губернией, а также Кронштадтом и Томском, с одной стороны, и Тобольском и Якутией, с другой. Несмотря на покровительство губернатора Валериана Енакиева, который взял с Короленко слово, что тот не сбежит, и предоставил ему возможность свободно общаться с интересными людьми города, писатель занял принципиальную позицию и отказался от личной присяги на верность новому императору Александру III.
В Перми Короленко сначала занялся освоенным в Глазове сапожным делом, но вскоре устроился табельщиком в железнодорожные мастерские, о чем повествуют мемориальная доска на здании современного Пермского мотовозоремонтного завода и рассказ «Табельщик», опубликованный в 1887 году, а затем письмоводителем в управлении железной дороги. Он также давал частные уроки пермским ученикам, в том числе Марии Гейнрих, будущей жене Дмитрия Мамина-Сибиряка, и даже организовал политический кружок для молодых чиновников и гимназистов старших классов. Однако народнический террор все меньше привлекает Короленко: в незавершенной книге воспоминаний «История моего современника», содержащей множество фактов и наблюдений о Перми, писатель, в частности, рассказывает о разговоре в овраге за домом с террористом Юрией Богдановичем, который предлагал ему помощь в побеге. Короленко отказался, сославшись на слово чести, данное губернатору.
Река Стикс.
O tempora! O mores! Уникальный «дом Александрова», сохранившийся после революции 1917 года, на протяжении десятилетий советской власти и сквозь «лихие» 90-е, был снесен во второй половине 2000-х ради строительства очередной безликой многоэтажки. Согласно тому же плану, Стиксу суждено было быть загнанным в трубу, как это уже произошло с Пермянкой, отчасти Данилихой и рядом других пермских малых рек. Однако, несмотря на все козни, ручей не пересох и его все еще можно увидеть на границе царства живых и царства мертвых, а значит, и в полной мере понять одно из ежедневных восьмистиший Андрея Родионова – гимн Стиксу:
Шел я вдоль кладбища в Перми,
Вдруг женщина. Простите, мама,
Ответьте мне, плиз, ансвер ми,
А где здесь Кама?
Но женщина на этот микс
Из черной ямы
Ответила: здесь только Стикс,
Здесь нету Камы.
Сергей Терешенков, жил и работал в 2011-2014 гг. в Перми, в частности, PR-директором программы «Кудымкар. Культурная перезагрузка» www.permikomi.com. Публиковался в журналах Russia Profile, «Русский репортер», на портале Snob.ru и т.д.