«Счастливая Россия»: самое печальное произведение Бориса Акунина или претензия на значимость

Business Class выбирает самые резонансные фильмы и книги, выпущенные на минувшей неделе, и представляет два противоположных взгляда на них. Читателям остается определиться, на чьей они стороне.

Акунин устроил очередной бал-маскарад: он обрядил свой новый роман в строгие цвета советской детективной школы, стилизовал его под старомодный текст, но в этот раз стилизация сделана лишь для проформы. Некоторые детективные приемы решены словно бы на коленке и могут показаться любителям фирменных акунинских интриг чересчур прямолинейными. Но на этот шаг беллетрист пошел намеренно, дабы не отвлекать читателя от внутренних особенностей «Счастливой России» – они как раз являются ключевым элементом повествования и, судя по всему, нынешней идеологической повесткой автора.

Новый роман серии «Семейный альбом» переносит читателя одновременно в не столь далекое прошлое и довольно отдаленное будущее, так что появляется возможность заглянуть в день вчерашний и день завтрашний из дня сегодняшнего. День вчерашний – это СССР конца 30-х годов прошлого века. Здесь действует Федор Бляхин, который пытается приспособиться к реалиям Большого террора, сберечь себя и близких людей. Бляхин участвует в расследовании дела «Счастливой России» – контрреволюционной организации, члены которой посмели вести антисоветские разговоры и даже писать на эту тему теоретические труды. Бляхину поручают исследовать корпус улик и раскрыть главных организаторов вредительской ячейки.

Концепцию утопического будущего идеологические противники Бляхина излагают, в том числе, в виде научно-фантастической повести – это как раз упомянутый «день завтрашний» или даже послезавтрашний. Здесь условный эфэсбэшник Карл Ветер пытается распутать убийство высокопоставленного чиновника, ушедшего на покой, и сталкивается со страшными последствиями единоличного властвования регулятора – правителя, которого избирает не народ, а «Система».

Эта книга в книге, разумеется, дана оперуполномоченному Бляхину, приспособленцу и негодяю, не просто так. И читателю она дана не просто так. Акунин, конечно, не пытается сказать о сталинских репрессиях больше, чем знаем мы. И дело здесь совсем не в них. Автор скорее размышляет об индивидууме в условиях экстремальных политических температур. Экстремально холодных (Бляхин) или экстремально жарких (Ветер). На перепаде этих температур и улавливается акунинский замысел. История Бляхина – это сюжет, где все плохо. История Ветра – это сюжет, где все хорошо, но настолько хорошо, что в итоге становится плохо. «Счастливая Россия» – возможно, самое печальное произведение Акунина, потому что в нем он описывает людей, которые не умеют распорядиться собственным счастьем; и это счастье собственными осознанными усилиями превращают в горе. Книга Акунина не является рецептом обретения жизненного удовлетворения, это было бы слишком просто. Но она демонстрирует, как важно в любой момент жизни заботиться об обретенном.

Акунин, страстно увлеченный судьбами Родины, написал «Счастливую Россию», видимо, в качестве своего теоретического наследия. Акунина, который создал Эраста Фандорина, знают все, а вот Акунина-мыслителя – немногие. Автор решил исправить это упущение и из своих постов на Facebook собрал роман, где раскрывает тему альтернативного будущего России.

Чекист Бляхин расследует дело организации «Счастливая Россия» и пристально изучает записи, которые прилагаются к этому делу. Среди них – концепция социального и политического устройства, обновленного СССР и фантастическая повесть в духе Джорджа Оруэлла. Во всех этих документах четко прослеживается писательская логика: Россия при любой власти и погоде, в любых политических условиях и внешнеполитической обстановке – страна крайне несчастная и потому отсталая. Попытка изменить статус-кво приводит к образованию еще большего количества несчастных людей. Спасти Россию может лишь вмешательство извне – так происходит и в повести, которую читает Бляхин (там в качестве бога из машины появляется раса сверхразвитых инопланетян). Самостоятельные усилия в этом направлении приведут к катастрофе. Концепция, по меньшей мере, странная.

Акунин проводит явные параллели между главным героем и Карлом Ветром, действующим во «вложенной» в книгу повести. Ветер – тот же чекист, только более ответственный и исполнительный. Он также следует своим обычным рабочим привычкам до определенного момента – пока то, во что он долгое время верил, вдруг не оборачивается против него. Спрашивается, зачем вообще нужны эти параллели и почему нельзя было обойтись одним текстом вместо двух? Также хотелось бы уточнить, для чего Акунину понадобилось присовокуплять к повести про эфэсбэшника XXII века целый блок текстов об идеальном обустройстве России будущего, если все это можно было включить в упомянутую повесть.

Непосредственно рассказ о Бляхине занимает треть всей книги – читателям и без того сложно проникнуться сочувствием или хотя бы интересом к аморальному и двуличному главному герою, так у них на это еще и банально не хватает времени. Лишь в самом конце, когда в пылу развязки под угрозой оказывается его жизнь, у читателей может пробудиться вялый интерес к происходящему, но едва ли эту историю можно было закончить в оптимистичном ключе, так что заинтригованными вы останетесь недолго.

Что мы имеем в итоге: ни детектива, ни антиутопии, ни исторического романа у Акунина не получилось. Претензия на значимость «Счастливой России» в масштабах писательской карьеры Акунина также несостоятельна: в романе нет ничего принципиально нового, потому что он, увы, не цепляет. А от Акунина мы привыкли ждать именно этого.