Кино на выходные: «Между рядами» и «Зверь»

Business Class рассказывает о двух актуальных фильмах, которые заслуживают внимания. Сегодня в поле зрения две истории любви: одна – между полками гипермаркета, другая – на маленьком островке, который терроризирует маньяк.

Кристиан, диковатый молодой парень с кривой ухмылкой и темным прошлым, устраивается грузчиком в громадный гипермаркет. Татуированный с ног до головы, но застенчивый, как 15-летний подросток, он знакомится с Марион из отдела сладостей – девушке новичок явно по нраву, но она замужем. Слухи об их романе быстро разносятся среди работников магазина, и каждый дает Кристиану совет, вот только сам он не знает, чего хочет.

Гипермаркет как замкнутый социум – фильм с подобной идеей можно было снять в российском «Ашане», «Карусели» или «Ленте». В коридорах между гигантскими стеллажами под классическую музыку грациозно катятся погрузчики, отделы воюют между собой, опытные работники играют в подсобке в шахматы каждую свободную минуту и учат молодежь: доедать списанные продукты можно, но если заметит начальство – вылетишь. Корпоративная вселенная гипермаркета в интерпретации Томаса Штубера – это уникальный поэтический мир, где хватает и абсурда, и трагедии. Пока клиенты слепо снуют из отдела в отдел, между полками с пивом и сладостями решаются судьбы людей.

Кристиан и Марион в коротких полушутливых разговорах у кофейного автомата надеются друг в друге найти поддержку, но каждый раз не могут подобрать главные слова. Над их застенчивой влюбленностью висит призрак мужа Марион – в кадре он так и не появится, только наставник Кристиана на перекуре пробурчит сквозь зубы: «Видел я однажды ее мужа – скотина редкостная». И даже когда они, наконец оставшись наедине, максимум, что могут себе позволить – это соприкоснуться носами, подражая эскимосскому приветствию.

Молчаливый стоицизм главных героев роднит «Между рядами» с классическими фильмами о любви, которой не случилось: от «Любовного настроения» до «Трех тополей на Плющихе». Это и главная их загадка – что не позволяет им пересечь черту и стать любовниками? Оба героя далеки от идеала – актер Франц Роговский, к которому накрепко приклеился ярлык «немецкий Хоакин Феникс», смотрит на мир с угрюмой отчаянностью и до сих пор испытывает вину за преступление, совершенное давным-давно. Звезде «Тони Эрдманна» Сандре Хюллер лучше всего удаются сложные роли, и в образе взбалмошной Марион она вскрывает глубину и нежность.

В финале «Любовного настроения» главный герой рассказывает историю своих чувств отверстию в стене храма. Герои фильма Штубера вслушиваются в погрузчик, вспоминая о море, – и в этот момент осознаешь, что некоторые вещи должны оставаться такими, какие они есть.

27-летняя Молл задыхается в собственной семье – деспотичная мать контролирует каждый ее шаг, сестра выскочила замуж и считает ее «гадким утенком», а бесхребетный брат перекладывает ответственность за собственную дочь. Посреди празднования собственного дня рождения Молл сбегает в ночной клуб и наутро встречает на берегу моря брутального голубоглазого красавца со звучным именем Паскаль Ренуф. Как назло, на острове орудует маньяк, и подозрение падает на нового возлюбленного.

Громкое название и постер в стиле Стивена Кинга настраивают на триллер про стокгольмский синдром, историю красавицы и чудовища на маленьком островке. На поверку это кино о двух чудовищах, которые сбежали от еще более чудовищного общества, упакованное в несколько жанров, как луковица: триллер, детектив, судебная драма, мелодрама, а отдельные сцены как будто позаимствованы из хоррора в стиле Дарио Ардженто. Амбициозный дебютант Майкл Пирс склеивает свой фильм так, чтобы зритель почувствовал себя максимально некомфортно – иногда это дает ошеломляющий эффект (например, когда Кристиан заводит Молл в ночной лес и девушка гадает, что будет дальше – смерть или секс), но чаще всего сбивает с толку и не позволяет пережить настроение сцены.

Самая уязвимая часть «Зверя» – это сценарий, где автор пытается объединить целый комплекс идей, которые гораздо уместнее смотрелись бы в разных фильмах. Здесь и абьюзивные отношения в семье, и агрессивность закрытой островной общины, и самоотверженная, всепоглощающая влюбленность по Достоевскому. К сожалению, режиссер спешит рассказать обо всем понемногу, перепрыгивает с тему на тему и половину идей забрасывает на полпути – вопрос «о чем, собственно, кино?» к финалу остается без ответа.

Основная мысль – любовь как механизм саморазрушения, развивается в любовной линии Молл и Паскаля. Отношения между ними убедительны, потому что строятся на сопоставлении разных типажей – специфическая внешность Джесси Бакли (сериал «Табу») и способность мгновенно переходить от крайнего отчаяния к каменной твердости резко контрастирует с грубоватой красотой и ленивой игрой Джонни Флинна («Облака Зильс-Марии» Оливье Ассаяса).

Позволь себе Майкл Пирс меньше чуть больше юмора, мог бы получиться отличный фильм, но «Зверь» слишком серьезен и к финалу проваливается под тяжестью накрученного драматизма, завершаясь эффектной, но искусственной сценой, которая противоречит всей логике сюжета. Чтобы разговаривать об абстрактных понятиях вроде добра и зла, нужно твердо стоять на ногах – этого «Зверю» отчаянно не хватает.