Новая книга Иличевского написана в форме травелога — путевых записок, сопряженных с некоторыми вольными рассуждениями на тему Иерусалима, евреев, идиша и т.п. Этого самого «т.п.» в книге более чем достаточно — начиная от белых стихов и заканчивая пересказом некоторых подробностей жизни Бунина, также однажды посетившего «город заката».
Травелог травелогом, но перед нами, если совсем честно, — задушевная лав-стори. Иличевский влюблен в Иерусалим многословно и безнадежно, так невозможно любить женщин или свое призвание — так любишь только место, которое предстоит покинуть. Эссе, что наполняют книгу, явно написаны «на коленке», в моменты острейшей тоски по уходящему Иерусалиму — уходящему от Иличевского, в прошлое или даже в историю.
Тем «Город заката» хорош, но тем и коварен: от автора «Перса» и «Матисса» ждешь многоступенчатых композиций и сюжетных обманок, а он сбивается на показную простоту, вещает торопливо и как будто себе под нос, а ты, никогда не бывавший в Иерусалиме и предпочитающий банальщину (цыганистый Египет или вороватый русский юг), оказываешься в этой любовной истории третьим лишним — и стремишься расправиться с книгой, как любой честный человек стремится не ввязываться в чужую личную жизнь.
«Город заката», чудится, скрывает в себе некоторые пустоты умолчаний — должно быть, на самом деле у книги намного больше глав, и Иличевский не опубликовал самое личное и интересное. Но что еще ему оставалось? «Город заката» оставляет приятное впечатление, какое и должен оставлять травелог. Термин, кстати, позаимствован из кинематографа. Травелоги «крутили» в мьюзик-холлах и на ярмарках. Перед зрителями начала XX века расцветали пейзажи еще герметичного мира: Италия, Испания, безбрежная Россия. Если напрячь воображение, то страницы «Города заката», набирающие ход, сольются в кинофильм. Голос за кадром поведет читателей (зрителей) в глубь вечереющих притихших улиц.
Вердикт «bc»: отправиться в «Город заката»
