Книга: «Манарага»
Автор: Владимир Сорокин
ЗА
Есть чувство, что Сорокин очень долго ждал подходящего момента для публикации «Манараги». Книжная реальность должна была совместиться с обыденностью, тем самым напомнив читателю, что от сорокинского вымысла до нашего с вами «сегодня» – один шаг. Даже не шаг – шажок.
Этот момент наступил – книжное слово само по себе стало чем-то редкостным: мельчают тиражи бумажных изданий, авторы, критики и читатели мигрируют в интернет, литература превращается в умирающее искусство, а вскоре может и вовсе превратится стать памятником. В «Манараге» Сорокин десантирует нас в отдаленное будущее, где, как и ранее, мы встречаем разнообразную неописуемую дичь (умные блохи, живородящий мех, аудиоголограммы), однако суть угадывается легко – это век высоких технологий, в котором чтение и прочая интеллигентская заумь все дальше отступает перед напором технологий и прогресса.
Главный герой работает на поприще book’n’grill – он готовит изысканные блюда на огне горящих книг. Дело, конечно, не в том, что в отдаленном будущем наметился дефицит горючих материалов – просто это такая подпольная мода и «фишка». Фазаньи сердца на огне из фолиантов Достоевского, осьминожьи щупальца на рукописях Оруэлла, шашлык на полыхающем Сервантесе, – теперь это называется чтением и оплачивается толстыми пачками денег. Метафорические намеки Сорокина вполне понятны: коммерциализация литературного труда однажды превратит печатное слово в элемент тематических вечеринок, в этакий книжный косплей – его участники делают вид, что разбираются в литературе, но на самом деле она нужна им только для того, чтобы удовлетворить свои физические потребности.
Сорокин изящно изобретает конфликт эксклюзивного book’n’grill с теми, кто хочет вывести это запрещенное «искусство» в массы и, условно, печь блины на сборниках рассказов Зощенко. Лаконичность и доходчивость идеи обуславливают крайне малый объем и динамичность повествования. Книга умещается в пару вечеров и является, возможно, одной из самых прозрачных (в плане смысловой конструкции) вещей у Сорокина. Вероятно, это сделано для того, чтобы сделать посыл книги как можно более доступным. Сорокин, писатель-космополит, который своим творчеством как бы дистанцируется от какой-либо конкретной национальной принадлежности, проявляет обеспокоенность за общемировую судьбу писательского дела. Может быть, нам не грозят умные блохи и живородящий мех, но что касается писательского мастерства, то оно на грани глубокого забвения. И спасти его под силу тем, кто будет читать хорошую литературу. Например, Владимира Сорокина.
ПРОТИВ
У Сорокина, одного из столпов современной российской прозы и одновременно ее главного отщепенца, есть привычка укорять все сущее в несовершенстве. Его тексты одним своим видом вменяют в вину читателям недостаточную эрудированность, критикам – ограниченность суждений, коллегам – слабоумие, а предшественникам – перегибы в стилистике. Сорокин, как бы заявляют его тексты, – единственный и неповторимый. Все, что кроме него, – лишь бэкграунд. Вероятно, вся история русской литературы целенаправленно двигалась к моменту, когда Сорокин воссияет, и после этого само это понятие – «русская литература» – лишится своего смысла, потому что это будет литература Сорокина.
Сорокина можно вынести любым – ерничающим, скучным, повторяющимся, категоричным, но самодовольство автора каждый раз становится последней каплей, после которой читать его книги становится настоящей пыткой. Вот и в этот раз: «Манарага», заметим на берегу, не самый худший экспонат музея одного писателя – текст, хоть и занятно написанный, отравлен ядом самолюбования и одновременно печали отвергнутого гения.
«Занятно» не означает сильно. Были у автора и гораздо более интересные вещи. Занятно – в том смысле, что на какое-то время роман окажется в центре вашего внимания и даже покажется недурным. Но как только речь в книге зайдет о других творцах (а произойдет это очень скоро), станет очевидным, что своим традиционным ерничаньем и издевками Сорокин изо всех сил старается замаскировать собственную усталость от пера.
Перепадет, кстати, всем, начиная от Толстого и заканчивая Прилепиным. Мнится, что за пределами «расстрельных списков», которые, должно быть, уже давно составлены у нашего литературного самодержца, окажется лишь одна фамилия. Вы понимаете, что это за фамилия.
Роман построен на одной-единственной метафоре и, по сути, состоит из отдельных эпизодов, раскрывающих быт и смысл существования мастера book’n’grill. Интрига оживает под конец, когда поварское братство командирует главного героя на уничтожение змеиного гнезда тайной организации, желающей заполонить рынок книжным контрафактом. Читателю так и не разъяснят, кто здесь хороший, а кто злой, поэтому ожидать определенности от финала не стоит. Это добавит топлива в общий котел раздражения – фанаты сорокинского творчества, впрочем, в этот момент могут ехидно вставить, что книга, как и было задумано, никого не оставит равнодушным. Что ж, пусть будет так, однако ощущение зря потраченного времени у вас все равно останется.
18+
