300 метров – такова средняя высота Перми над уровнем моря. До недавнего времени я не придавал значения этому числу. Не держал его в голове. Фраза «300 метров над уровнем моря» была для меня такой же бессмысленной, как поговорка на тарабарском языке. Но для человека, который идет в горы (и тем более в первый раз), все эти «метры над уровнем моря» становятся физически осязаемыми. Находясь на пять с половиной километров выше Перми, организм просто начинает сходить с ума. Твои легкие, твое сердце, твой мозг кричат: «Тебе здесь не место, иди вниз!» В общей сложности мы провели на треке «Лукла – базовый лагерь Эвереста» около двух недель. За это время мы преодолели несколько климатических поясов и набрали, а потом скинули почти три километра высоты. И это было незабываемо.
КАТМАНДУ
Международный аэропорт Катманду отличается домашней атмосферой: стойки из старого дерева, коврики на полу. Виза в Непал оформляется тут же – заполнил анкету, оплатил взнос и дело в (непальской) шляпе. Невозможно отделаться от ощущения, что вся процедура пустая формальность, как и невозможно представить, что кому-то могут отказать во въезде. Туристы несут в Непал деньги, которых так не хватает у местного населения. Википедия безжалостно констатирует: Непал остается одной из беднейших стран в мире. Поездка в такси от аэропорта до туристического района Тамель являет город во всей его красе.
На дорогах ад из мотоциклов, мотороллеров, мотоблоков, автобусов, потертых тачек и пешеходов, которые снуют в потоке машин и посвистывают в ответ на гудки. На каждом шагу торгуют всем, чем не попадя: туристическими хламом, дряблыми бананами, мобильниками, гниющим мясом. Над городом висит пылевая взвесь. Многие в масках или респираторах. Дышать местами и вправду тяжело – срываешься на кашель. А если вдруг порыв свежего ветра принесет ненадолго облегчение, то уже в следующую секунду он обдаст тебя острым запахом специй. По дороге в отель пересекаем поток говна, льющийся вдоль улицы. Воняет жутко, но всем плевать. Тут же закусочные и бесконечные торговые точки. В самом центре города в халупах с дырами в стенах старики разводят кур и подкармливают рисом бродячих собак. Чумазые дети кричат тебе ''namaste'' и принимаются клянчить шоколад.
Мы останавливаемся в одном из многочисленных отелей Тамеля – небольшого, сугубо туристического района Катманду. Возможно, поэтому мусора на улицах здесь чуть меньше, чем в остальном городе. Уличные торговцы безошибочно определяют национальную принадлежность приезжего. В спину тебе кричат «друг», «Россия», «давай-давай», «хорошо». При этом если ты выглядишь достаточно неблагонадежно, тебе заговорщицким шепотом могут предложить: smoke, marijuana.
Цены на туристическое снаряжение здесь в несколько раз ниже, чем в России. Сказывается близость Китая. Если в Катманду пуховку можно приобрести за 2-3 тысячи рублей, то на родине этот же аксессуар обойдется тебе в пять раз дороже. Многие ребята из нашей группы воспользовались таким перепадом цен и часть необходимой одежды купили уже на месте.
Среди достопримечательностей Катманду – Обезьяний Храм, где на фоне идуистских пагод и буддийских ступ братья наши меньшие снуют среди толп туристов и роются в мусоре. Бхактапур – древняя столица династии Малла – способна удивить необычной архитектурой, искусной резьбой по дереву и гончарными мастерами. Этот древний город ремесел стоит уже двенадцать веков и, несмотря на многочисленные разрушения, причиняемые землетрясениями, по-прежнему остается весьма привлекательным для туристов.
Но, разумеется, мы преодолели почти 8 тысяч километров самолетом не для того, чтобы смотреть на все это. Наша главная достопримечательность возвышается далеко на северо-востоке, а чтобы ее увидеть, придется снова воспользоваться воздушным транспортом.
ЛУКЛА
От Катмаду до Луклы полчаса лету на небольшом импортном родственнике нашего «кукурузника». Аэропорт имени Тенцинга и Хиллари (эту парочку вы еще неоднократно встретите на треке) находится на высоте 2880 метров над уровнем моря. Другие статистические выкладки таковы: длина взлетно-посадочной полосы составляет чуть больше 500 метров, уклон полосы – 12%, с одного конца – 700-метровый обрыв, с другого – горный массив. Если, пробиваясь сквозь горную облачность, пилот промахнется, шанса зайти на второй круг у него не будет.
Конечно, когда летишь в самолете, лучше ничего этого не знать, а просто любоваться горными хребтами и видами непальских деревень далеко внизу. Но вот по возвращении этот полет скорее всего станет главной страшилкой для ваших близких родственников и вашим персональным звездным часом. Самый экстремальный аэропорт в мире? – летали, знаем.
Лукла – отправная точка нашего путешествия. Пыль и духота Катманду остались внизу. Здесь ощутимо холодней, воздух пахнет горной влагой и свежестью. Дышится легко, а кислородное голодание еще впереди. Плотно пообедав в здешнем лодже, мы выходим на маршрут. Рюкзаки на плечи, в руки телескопические палки для трекинга. В условиях постоянных спусков и подъемов, палки – незаменимая вещь, которая поможет вам сберечь спину и колени.
ЛУКЛА – ПХАДИНГ – НАМЧЕ
Из Луклы все дороги к Самой Главной Вершине идут через Намче-Базар. До столицы шерпов мы добрались на вторые сутки. Горных пиков на этом участке еще не увидеть, однако каждая мощная скала вызывает восторг и становится мишенью для фотоаппаратов. К узкой горной тропе жмутся небольшие поселения шерпов. Подъема не чувствуется вплоть до эпичного моста Хиллари (мы ведь обещали, что Тенцинг и Хиллари появятся еще не раз). Мост имени одного из двух первых покорителей Эвереста зависает над пропастью на высоте около ста метров. За мостом начинается бесконечный крутой подъем в Намче.
Столица шерпов раскинулась на крутом подковообразном склоне на высоте 3 555 метров. За сутки мы набираем почти километр высоты, и это ощущается – здравствуй, одышка! Каждые полчаса – добровольно-принудительные остановки на попить. Необходимо помогать организму разносить кислород и разжижать кровь. Подъем измотал всех. Мы входим в город через арку, испытывая огромное облегчение от того, что переход закончен. Но перемещение по улочкам Намче ничем не отличается от дневного трека. Наш лодж на самом верху, и мы тратим еще час на подъем, а когда достигаем лоджа, как гром среди ясно неба известие о том, что комнаты для гостей на втором этаже. Штурм лестницы отнимает у меня последние силы, и в номере я просто валюсь на койку, долго и тяжело дышу и вдруг понимаю, что надышаться никак не получается. Те самые метры над уровнем моря дают о себе знать.
Когда мы пришли в Намче, городок тонул в густых облаках и снежной крупе. Видимость была практически нулевой. Печь в гостиной топилась сосновыми шишками и сухим пометом яков (фирменное топливо шерпов), разносила приятное тепло по помещению. Под трапезу и разговоры о пережитом вошел хозяин и радостно сообщил ''пикчер тайм''. Ветер разогнал облачность и явил нашим взорам окрестности. Намче со всех сторон окружен горными пиками. И это, черт возьми, по-настоящему красиво. Здесь со смотровой площадки можно впервые увидеть Эверест. Поспешили туда, но не дошли буквально десяти метров – нас опередило облако и накрыло все вокруг густым непроглядным туманом. В тумане ярким пятном горит памятник Тенцингу. Он счастлив, как и все мы.
АККЛИМАТИЗАЦИОННЫЙ ВЫХОД: НАМЧЕ – КУМДЖУНГ – НАМЧЕ
Весь следующий день мы гуляем налегке по окрестностям Намче. Стоит отличная погода. Мы фотографируем все подряд: вертолеты, отдыхающих яков, буддистские ступы, новорожденного жеребенка, великолепную вершину Ама Даблам. Вот только Эверест снова закрыт. На вершину сильно надувает. Гора как бы говорит нам: «Вы еще недостаточно испытали, чтобы меня увидеть». Гвоздь программы – посещение буддистского монастыря в Кумджунге.
Монастырь знаменит тем, что в его стенах в обычном стеклянном ящике под замком хранится скальп снежного человека. Реликвия охраняет поселение от злых духов. Однако по моему скромному мнению основная его функция заключается в получении денег с туристов. Предприимчивые монахи мигом сообразили, что скальп легендарного йети можно и нужно капитализировать. Вход в монастырь – платный, а под замком скальп хранится не просто так. В недавнем прошлом любознательным натуралистам обманным путем удалось заполучить несколько волос драгоценного скальпа. По непроверенной информации, анализ ДНК показал, что Кумджунг от злых духов охраняет скальп горного козла. Но мы, разумеется, отказываемся в это верить. На фото ниже – скальп йети. И точка.
На четвертый день в 7:58 по местному времени Эверест сказал нам ''привет''. Мы просто шли по маршруту, кто-то поднял голову и сказал: «О, это же Эверест!» В кристальном воздухе его пирамида четко просматривалась левее вершины Нупцзе. Известие переполошило всю группу. Был растроган видом вершины и фотографировал ее при каждой удобной возможности, пока гора не скрылась за хребтом. При этом Эверест выше Нупцзе на километр с лишним, но острый нос Нупцзе на протяжении всего трека будет стараться закрыть от нас Эверест и влезть в объектив вместо него. Это еще одна особенность горного ландшафта. Здесь совершенно невозможно определить размеры объектов, непонятно, что ближе и что дальше, что больше, а что меньше. Никаких привычных ориентиров для глаза нет.
ЛАБУЧЕ
В следующие три дня мы набираем почти полтора километра высоты и в плотную подбираемся к грозной отметке «5 000 метров». Меняются климатические пояса. Позади остаются сосновые леса, вокруг нас серая тундра, поросшая можжевельником. По утрам вода замерзает в бутылках. А по ночам выбирая между «сходить в туалет» и «потерпеть до подъема», ты скорее всего остановишься на последнем варианте, ведь в таком случае не придется лезть вон из теплого спальника.
На подходе к Дукле (4 600 метров) высота вступает в свои права. Идем по схеме «четыре через одну». Четыре минуты идем, минуту отдыхаем. Пока идешь в своем темпе и следишь за дыханием – проблем нет. Но стоит отвлечься – резко махнуть рукой, остановится на секунду для фотоснимка и снова пойти – как наваливается одышка. Жадно хватаешь ртом воздух, но он пуст.
В Дукле сделали большой привал. Отдохнули и набрались сил перед крутым подъемом на перевал. На его вершине – на высоте Монблана – раскинулся мемориал погибшим на Эвересте. Тел здесь нет. Те, кто погиб на восхождении, чаще всего остаются на горе – спуск тела из «зоны смерти» практически невозможен. Поэтому вокруг только памятные знаки. Видимо, первые пирамиды из камня здесь стали складывать шерпы. Со временем к ним присоединились альпинисты всех национальностей и вероисповеданий. Вокруг нас надписи на английском, русском, китайском: имена, даты жизни, реже – обстоятельства гибели, напутственные слова. «Спи спокойно на вершине Эвереста, друг». Мы отдыхаем прямо здесь – среди этих надгробий, а затем идем дальше, оставляя позади высшую точку Альп. Мы идем по морене, по следам ледника Кхумбу.
Завершаем ходовой день в Лабуче на высоте 4960 метров. Ночью «горняшка» пришла наконец и ко мне. Спал не больше двух часов. Остальное время – мучился от одышки. Наутро четверо из восьми человек в группе проснулись с головными болями и отказались от завтрака. На этой высоте поглощение пищи – обязательное, но малоприятно занятие. Я с трудом впихнул в себя макароны. Около семи утра выдвинулись в сторону Горакшепа.
ГОРАКШЕП (5 164 метра над уровнем моря)
Последнее стационарное поселение на пути к Эвересту лежит на дне высохшего озера. На языке шерпов название означает Мертвый Ворон. Земля здесь абсолютно непригодна для земледелия. Дома шерпов обметает снежной крупой и песком. Вокруг только камень, лед и ни одной зеленой травинки. Дыхание Эвереста убивает все живое. Измученные переходом из Лабуче, мы восстанавливаем по крупицам силы, плотно обедаем и выдвигаемся в направлении базового лагеря. Два с половиной часа мы ползем по сыпучему гребню и наконец достигаем смотровой площадки на самом краю ледопада Кхумбу. Святая обязанность каждого, кто преодолел себя и этот подъем, сделать фото на фоне ледопада и Западной вершины Эвереста.
Я тоже попросил одного надежного, как мне показалось, немца щелкнуть нашу доблестную группу из фоторужья. Правда, уже в следующую секунду пожалел об этом. По заторможенной реакции на мои слова, по развинченным, неуверенным движениям я понял, что немец очень страдает от горной болезни и как будто даже близок к обмороку. Отбирать фотоаппарат было уже неудобно, а немец после долгой возни с палками и камерой сделал нам вот это фото. На обратном пути нашего невольного фотографа сильно качало, и один раз он все-таки упал.
В самом базовом лагере полным ходом идет подготовка к сезону восхождений. Шерпы ровняют площадки, сооружают туалеты и палатки. В лагерь непрерывно идут караваны яков, доставляя на эту высоту все самое необходимое: от газовых баллонов до пластиковых стульев. Первые альпинисты заедут в лагерь в начале апреля, чтобы послу двух месяцев акклиматизации отправиться на штурм вершины.
Мы, к сожалению, пока еще не альпинисты, но своя вершина нас ожидает завтра. На рассвета нам предстоит подъем на Кала-Патхар (Черную Скалу, 5 645 метров на уровнем моря). На фотография Кала-Патхар выглядит совсем не презентабельно – особенно на фоне Пумори, чьим южным выступом скала и является. Тем не менее эта непримечательная для Гималаев вершинка на три метра выше Эльбруса, который на секундочку является высочайшей точкой России и вообще Европы. Кроме того, выдвигаясь из Горакшепа, нам предстоит набрать почти полкилометра высоты. А после отметки «5 000» каждые сто метров вверх давят на тебя с утроенной силой.
Однако не так страшен сам подъем, как ночевка в Горакшепе. Горная болезнь приходит по ночам, когда кровь застаивается и начинает сжимать виски. Удалось поспать два часа, а после провалялся до утра, задыхаясь и мучаясь от дикой головной боли. Пытка временем закончилась в 3:30. Сквозь тошноту и боль заставил себя выпить сладкий чай, проглотить пару сухофрутктов и таблетку цитрамона. Немного придя в себя от бессонной ночи, начинаем подъем к высшей точке нашего путешествия.
В ТЕНИ ВЕЛИКАНОВ
Идем в темноте. По склону Кала-Патхара шарят фонарики. Туристы спешат увидеть рассвет над главным Гималайским хребтом. По нему проходит граница между Непалом и Китаем, и мощные восьмитысячники стерегут ее надежней любых пограничных застав. Первые солнечные лучи застают нас на полпути. Я тороплюсь и ползу по обледенелым валунам с грациозностью космонавта на Луне. Страшная одышка. Кажется, отдаю последние силы, чтобы вползти на самую вершину.
И вот я здесь. Я вижу, как солнце серебрит склоны Ама Даблам. Она видна и отсюда – такая далекая и такая родная. Я вижу выскочку Нупцзе, которая хочет казаться выше, чем она есть. Вижу шершавый язык ледника Кхумбу, перерубающий долину пополам. Вижу красавицу Пумори – она так близко, что можно просто коснуться ее рукой. Я вижу Эверест и его восьмитысячную сестренку Лхоцзе. Я здесь – лицом к лицу с этими гигантами, которые ожидали меня миллионы лет. У меня окоченели ноги, я не чувствую пальцы на руках, но я вижу их всех. Негнущимися пальцами я выковыриваю камеру из кофра. Делаю три снимка, потом грею руки в карманах пуховика, потом повторяю: три снимка – согреть руки, три снимка – согреть руки. Снова и снова я навожу объектив на Эверест. Джомолунгма. Сагарматха. Святая Мать, Белая, Как Снег. Теперь я навсегда запомню эту ломаную пирамиду вершины с горбинкой, похожей на плавник ныряющего кита. Ветер хлещет меня по щекам. Я так замерз. Я счастлив. Я хочу горячий чай и шоколадку.
ЭПИЛОГ
Обратный путь от Горакшепа до Луклы проскочили за три дня. Шли бодро, наслаждались бурной гималайской весной, а «горняшка» отстала сразу после Лабуче. Еще недавно вокруг нас были только камень, лед и снежная крупа, вода замерзала в бутылках, а теперь – цветущие рододендроны, зеленеющий лук на грядках шерпов, живой воздух, пропитанный запахами сосны и шиповника, богатый кислородом.
Лукла тонет в густом тумане. И аэропорт, носящий гордые имена Тенцинга и Хиллари, не может принять самолеты двое суток. Тем временем поток туристов из Намче все прибывает, а очереди на вылет становятся бесконечными. Обретают реальные очертания рассказы очевидцев, которые неделями не могли вылететь в Катманду. В офисе местной авиакомпании на вопрос «Когда мы улетим?» пожимают плечами и говорят, что нам «просто не везет». В терминале горячий арабский парень закатывает скандал, набрасывается на работников аэропорта с криком «Почему вы ничего не предпринимаете?»
Но работники аэропорта предпринимают: на рассвете второго дня на взлетной полосе приносят в жертву трех петухов. К обеду под аплодисменты пассажиров один за другим прибывают четыре самолета, быстро загружаются и растворяются в тумане. Полетов сегодня больше не будет. Потеряв терпение, мы платим местному «бомбиле» на вертолете по 200 баксов с человека и улетаем в Катманду.
Можно выдохнуть: позади остаются изнурительные переходы, головные боли и мучительные ночи на высоте. Но и ослепительная белизна горных пиков, первозданная дикость Гималаев тоже остается позади – от этого больно. Поэтому хочется вернуться сюда, поэтому где-то в глубине души не дает покоя робкая мысль о том, что может быть когда-нибудь в следующий раз в какой-то другой реальности получится рискнуть и забраться повыше, получится не просто посмотреть, но и собственной рукой прикоснуться к Вершине. Как сказал один мой товарищ, на Эверест вообще лучше не смотреть – затягивает. Но как быть теперь нам – уже взглянувшим в Его ледяные глаза?
