Ксения, расскажите, почему вы начали заниматься поиском людей?
– Почти 12 лет назад столкнулась с бедой. Тогда я жила в детском доме, и так случилось, что пропала подруга. Искать ее все отказались. В итоге мы с ребятами из школы собрались и начали собственные поиски. Подругу найти удалось, но уже в тяжелом состоянии.
Как вы узнаете о пропавших людях?
– Родственники пропавшего подают нам заявки в социальных сетях или звонят. Также информация поступает напрямую от сотрудников полиции. Но в большинстве случаев узнаем все-таки от родственников.
Как строится план поиска после появления информации о пропавшем?
– Алгоритм простой. Если заявка получена от полиции, то можно пропустить этап согласования поисков, нужно только уточнить необходимую информацию для организации поиска. Если же заявка пришла от родственников или близких, связываемся с сотрудником районной полиции. К сожалению, иногда родственники утаивают информацию, которую мы должны знать, чтобы корректно сформировать координационные действия по поиску. Из-за этого работать становится в разы тяжелее. Бывают случаи, когда проходят закрытые поиски. Как правило, они связаны с подростками или людьми, которые совершили уголовное преступление, или наоборот, если в отношении пропавшего совершено уголовное преступление.
Затем идет обработка заявки. Начинаем обзванивать больницы, морги и места, где предположительно может бытьчеловек. И наконец создается ориентировка, происходят выход на местность и координирование поисков.
Сколько у вас постоянных волонтеров? И часто ли к вам приходят новые люди?
– На данный момент около 70, но непосредственно на поиски выходят порядка 40 человек. Остальные оказывают помощь в рамках своих возможностей из дома. В последнее время люди стали активнее участвовать в поисковых мероприятиях. Волонтер – это необязательно именно тот человек, который выходит на поиски. Доброволец может исполнять любую роль. Это печать ориентировок, распространение или просто помощь в транспортировке волонтеров до места поисков.
Откуда вы получаете средства?
– У нас все за свой счет и порой очень тяжело, особенно сейчас, в пик поисковой деятельности. Средств не хватает. В основном существуем за счет собственного финансирования и пожертвований, но недавно у нас появился меценат, компания ООО «Инкаб». С их помощью сможем закупить фонари и прочую амуницию. До этого все обмундирование приходилось приобретать за свои деньги. Также нам оказывает помощь пермский предприниматель, директор ООО «Автомост-капитал» Сергей Попов. Если есть необходимость выехать на поиски в регион и мы понимаем, что бюджет ограничен, то связываемся с ним. Он покрывает траты на бензин для нескольких поисковых экипажей. Конечно, мы никогда не отказываемся от предлагаемой помощи.
Вы упомянули, что все больше людей становятся волонтерами. Значит, в этом есть необходимость?
– Люди и раньше пропадали, просто это не афишировалось. В век интернета и социальных сетей информировать стало проще. Некоторые из тех, кто к нам пришел, лично столкнулись с бедой. У других просто много свободного времени, и они хотят помогать людям. Причем те, кто приходят, как правило, остаются надолго. Для нас поисковый отряд стал образом жизни. Сколько бы раз я ни хотела уйти из поисковой деятельности, еще ни разу не получилось. Хотя я поменяла восемь мест работы. Меня увольняют, так как никому не нужен сотрудник, который посредине рабочего дня может встать и уйти, потому что кому-то нужна помощь.
Сколько поисковых операций проведено с начала года вашим отрядом, и сколько людей удалось найти живыми?
– С начала года к нам поступили 82 заявок на поиски. 71 взрослого человека нашли живыми. Также мы участвовали в поисках 13 детей, и все, к счастью, были найдены целыми. По остальным пропавшим работа продолжается, но уже в закрытом режиме.
За какое время наиболее вероятно найти человека живым?
– Как правило, в первые сутки, но каждый поиск индивидуален. Если говорить про дедушек и бабушек, то мы уже примерно знаем их манеру поведения и куда бы они могли уйти. Недавно беседовали с волонтерами и сотрудниками полиции и заметили закономерность, что большинство пожилых людей с деменцией находятся на востоке региона. С чем это связано, мы не знаем, но большинство найденных были именно там. Что касается заявок по поиску детей, то, как правило, их пропажа связана с недосмотром родителей. Причем здесь не играет роли, был ребенок в благополучной семье или нет.
Вы говорили, что сейчас пик поисковой деятельности. Когда чаще все же пропадают люди?
– У нас есть несколько сезонов, когда идут усиленные поиски. Это весна-осень – период обострений заболеваний, а также июль-октябрь, время «тихой охоты». Меньше всего пропавших – после 20 октября, когда люди перестают ходить в лес за грибами и ягодами. Также в это время те, у кого есть психические заболевания или проблемы со здоровьем, ложатся на госпитализацию. Если говорить о взрослых и здоровых людях, то они в основном теряются из-за пренебрежения собственной безопасностью. Могут уйти на рыбалку или охоту и никому об этом не сказать.
Есть ли у вас какие-то планы по развитию отряда?
– Большое количество сил планируем направить на обучение волонтеров, потому что их становится все больше. Им нужно рассказать о том, как организована работа на местности, и показать, как пользоваться рациями. Кроме того, встал вопрос, что нужно готовить мне замену. Также ставим перед собой задачу информировать жителей Перми о том, что в городе есть поисковый отряд и как нужно действовать при пропаже человека. Для этой цели заключено соглашение с рекламным агентством, чтобы размещать в лифтах профилактическую печатную продукцию.
Как у вас выстроена работа с органами власти?
– С полицией и уголовным розыском отношения удивительные. Хотя сначала они были очень напряженные, гражданский поисковый отряд не воспринимали всерьез. Но потом случилось так, что над нами взял шефство старший оперуполномоченный главного управления уголовного розыска в Пермском крае. Чувствуем ли мы сегодня эту опору? Да. Можно сказать, что отряд облегчает работу сотрудникам полиции, и они это признают. Уголовный розыск занимается ведь не только пропавшими, но еще кражами, убийствами и поиском тех, кто находится в розыске, а в каждом отделе всего 1-2 человека.
Что касается городской и краевой службами спасения, с ними мы неоднократно выходили на поиски, так что взаимопонимание есть. У нас только с администрацией Перми проблемы…
В чем они проявляются?
– Мы просим помещение, но его не могут выделить. Предлагают брать в аренду, но средств содержать офис у отряда нет, как и на закупку амуниции и оборудования. Не так давно общались с поисковыми отрядами из других регионов, почти всем власти идут навстречу – предоставляют помещение и даже склады под оборудование.
Также в администрации Перми хотели, чтобы мы открыли центр поиска пропавших людей – опять же за свой счет. Желание сделать это есть, но ответов на вопросы по поводу финансирования не было. Я считаю, что для города мы делаем немало. Если бы отряд не выходил на поиски, сколько бы людей не нашлось или все могло бы закончиться трагически.
