31 мая отмечают День российской адвокатуры.
Именно в этот день в 2002 году был принят Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». И в этот день, уже в 2020 году, в Москве прошли соответствующие задержания участников адвокатских «пикетов солидарности». Миссия адвоката – это не только участие в судебных процессах, это распространение правовых знаний и правовой культуры, защита слабых перед лицом произвола.
Всего в России – около 80 тысяч адвокатов, и это в среднем в три раза меньше на 100 тысяч населения, чем в странах Европейского Союза.
Роль новейшей российской адвокатуры в современном российском обществе – это роль актёра в массовых сценах: мало кто ему придаёт значение, но обойтись без него в спектакле совершенно невозможно. Каждый, кто попадает в тяжёлые условия следственного изолятора, в неопределённую ситуацию задержания с перспективой ареста вынужден обратиться к адвокату как к единственному возможному помощнику и консультанту, допускаемому за закрытые двери ИВС и учреждений ФСИН, – в уголовном процессе существует адвокатская монополия.
Особому положению адвоката, который буквально за руку ведёт клиента либо «в тюрьму», либо «на волю», соответствует энтузиазм, с которым критикуют адвокатуру, не способную, по мнению многих, ни защитить права клиентов, ни очистить свои ряды от проходимцев. Первая претензия основана на статистике оправдательных приговоров, количество которых колеблется вокруг показателя 1%. Хотя закон и называет оправдание невиновных одной из задач уголовного судопроизводства, на практике такой исход не устраивает никого, кроме самого подсудимого и его близких. Этому есть объяснение: предполагается, что у нас, в отличие от западных стран, кому попало обвинений не предъявляют, а следствие ведётся настолько качественно, что суд просто лишён выбора и с лёгким сердцем должен назначить наказание. По закону судебный процесс является состязательным, но на практике силы слишком неравны. Обвинительный приговор считается нормой, поэтому дела рассматриваются через призму презумпции виновности. Любой другой исход трактуется либо как серьёзный сбой в правоохранительной системе, либо как повод провести антикоррупционное расследование в отношении судьи, бизнеса его родных и близких, с последующими организационными выводами, а проблем себе никто не хочет. Кроме того, значительная часть судей по уголовным делам сами являются выходцами из органов внутренних дел и прокуратуры, поэтому позиция бывших коллег им и ближе, и понятнее. При этом компенсации за страдания незаконно привлечённым к уголовной ответственности выплачиваются из бюджета, а это совсем нехорошо для государства. В таких условиях адвокат с его жалобами и придирками к качеству следствия не только не равен следствию в состязательном процессе, но и не может рассчитывать на правосудие для своего клиента.
Выход здесь может быть только в изменении «сверху» государственной карательной политики. Должно быть объявлено, что оправдывать можно в любых количествах, если к этому есть основания, и что презумпция невиновности существует. Это была бы простая, понятная и бесплатная судебная реформа.
Вторая претензия к адвокатуре связана с качеством адвокатских кадров и адекватностью стоимости их услуг. Проблема в том, что отсутствие состязательного процесса на всех стадиях уголовного судопроизводства, грустная статистика «одного процента» формируют в обществе запрос на такой тип защитника, который помимо правовых аргументов располагает возможностью «договориться» со следователем или судом. Люди просто не верят в то, что энергичный, компетентный адвокат без «ресурса» сможет чего-то добиться. Такой подход не только развращает адвокатов и клиентов, создаёт предпосылки для коррупционного поведения, но и снижает уровень доверия граждан к государственному правосудию в целом. В ситуации, когда успех дела зависит не столько от профессионализма, сколько от «связей», качество адвокатских кадров и профессиональная мораль не могут быть стабильно высокими.
Что касается стоимости услуг, то любое дело требует подготовки, и чем оно сложнее, тем дороже такая подготовка обходится. Следствие работает за государственные деньги: месяцами собирает доказательства, проводит экспертизы, выезжает в командировки, допрашивает свидетелей. Для адвоката тоже недостаточно просто ходить в суд и на допросы, знакомиться с делом и писать ходатайства. Чтобы адекватно ответить и обосновать позицию защиты, адвокат должен провести, по сути, альтернативное расследование, но в сжатые сроки, за частные деньги клиента и, как правило, в условиях противодействия со стороны правоохранительных органов. Стоит ли говорить, что такую работу и трудно организовать, и мало кто может её оплатить. При этом даже уже собранные защитой доказательства следствие и суд могут отвергнуть без какой-либо мотивированной оценки. Вот и получается, что адвокатура «недорабатывает», адвокаты же часто просто «отбывают номер», присутствуя на следственных действиях и в судебных заседаниях, поскольку для всего остального просто нет ни денег, ни организационных возможностей.
Для прекращения такой практики должно быть установлено, что собранные адвокатами доказательства не только подлежат безусловному приобщению к материалам уголовных дел для последующей обязательной судебной оценки, но и государство должно оказывать активное содействие стороне защиты в собирании доказательств, если материальное положение обвиняемого не позволяет это делать самостоятельно. В целом, нам нужны не реформы и репрессии, а обеспечение нормального функционирования тех законов, которые уже есть.
