Кино не хлеб. Интервью с российским кинопродюсером Анной Гудковой

Автор: Анастасия Кацай

Вы начинали работать в театре. Как произошел переход к кино?

– Первой работой, связанной с кино, был мой диплом в РГГУ, хотя я училась на историко-филологическом факультете. Потом я попала в театр «Мост», который тогда назывался «Студенческий театр МГУ». Как ни странно, для меня этот театр был первой бизнес-площадкой: там я работала официанткой во время ночных программ кабаре, где люди могли ужинать и смотреть программы (улыбается).

Окончательно я попала в кино, когда стала помощником пресс-секретаря на открытом российском кинофестивале «Кинотавр». Там же познакомилась с людьми, которые пригласили меня работать редактором в кинокомпании «Профит». С того момента я в кино. Это уже много лет, даже не хочется называть сколько.

Что можно сказать о состоянии кинобизнеса в России на сегодняшний день? Насколько сейчас окупается кинопроизводство?

– Кинематографический бизнес очень разный. Есть модели с государственной поддержкой, есть с абсолютно с частными деньгами. В каких-то бизнес-моделях в России воспроизводятся те же механики, что и на Западе; в каких-то вещах у нас, как всегда, особый путь. Тем не менее государственные деньги по-прежнему имеют гигантское значение для кинематографа в стране. Сказать, что киноиндустрия окупается, почти невозможно.

После пандемии рынок кино видоизменился до неузнаваемости. Модель заработка на кинотеатральном прокате, которая для всех долгое время оставалась главенствующей и системообразующей, очевидно, уже перестанет существовать в том виде, в котором она была. Какими станут кинотеатры, как они продолжат работать, непонятно. Решающее слово о том, как будет устроен кинобизнес, за развитием платформ с подписной моделью.

Какова вероятность, что вскоре большинство людей начнет покупать кино за деньги?

– Это зависит от нескольких факторов. Первый – благосостояние населения, которое у нас сейчас невысокое. Кино не хлеб, и люди не будут тратить деньги на развлечение, если у них не хватает на необходимое. Нельзя сказать, что экономика в России восстановилась после пандемии: пострадали и малый бизнес, и самые разные сектора. Неизвестно, сколько времени еще займет восстановление экономики.

Второй фактор – привычка к бесплатному контенту, которая зародилась в советское время, очень сильна. Многие люди не считают необходимым платить за кино. Единственное обстоятельство, внушающее оптимизм, – растут дети, которые уже привыкли к платным развлечениям. Младшее поколение платит за различные сервисы, связанные с играми и музыкой, и для них это норма. Остается надеяться, что когда дети вырастут, их привычка платить за контент останется, и они будут готовы выделять на это деньги из своего личного бюджета.

И наконец, ситуация зависит от того, что предложат платформы. Если люди увидят отражение себя в фильме, который можно будет посмотреть за небольшие деньги, то, вероятно, приток зрителей увеличится. Он, в свою очередь, даст платформам возможность расширить спектр своего предложения.

Изначально вы занимались художественными фильмами, но потом перешли к документальным. Почему сделали такой выбор?

– Я продолжаю заниматься игровым кино, это никуда не ушло. Документальными фильмами я начала заниматься благодаря моим любимым начальникам Валерию Федоровичу и Евгению Никишову. Именно они предложили мне найти новых авторов и исследовать рынок документального кино для нашей компании в целом. У меня было острое ощущение, что именно этот жанр дает какие-то невероятные источники историй и персонажей. На западе «док» сейчас невероятно привлекателен и востребован зрителем. Последние полтора года я изучаю эту новую для себя сферу, и она мне ужасно нравится.

Насколько прибыльно производство документальных фильмов в сравнении с игровыми?

– В данный момент документальные фильмы скорее не прибыльны и не востребованы именно у российского зрителя, и на это есть несколько причин. Во-первых, люди по-прежнему хотят в кино отвлечься, забыться. А документальное кино, как правило, не дает такой возможности. В каких-то сложных обстоятельствах смотреть про живых людей, которым нелегко, – это не радостно. Во-вторых, среднестатистический зритель при словах «документальное кино» представляет телевизионный репортаж. И это отталкивает. Для того чтобы изменить ситуацию, нужно приучать людей к просмотру «дока» и показывать им максимально далекие от этой скучной и статичной технологии фильмы. Нужно предлагать мощную драматургию и сильных героев.

Но есть успешные картины, которые уже популярны у массовой аудитории. Например, фильм «Адам», который целый год в прокате, и люди на него постоянно ходят в кинотеатры. Или же сериалы «Король тигров» и «Последний танец», которые стали такими же хитами, как игровое кино. Я думаю, что Россию все это ждет, просто требуются некоторые усилия, другой контент и изменение самосознания общества. Чтобы говорить о проблемах и делать социальный вклад в документальное кино, нужно стремиться изменить мир вокруг себя, принимать ответственность не только за себя, но и за тех, кто живет рядом и кому нужна помощь.

Как вы обычно планируете бюджет кино? Бытует мнение, что реальный бюджет, как правило, превышает сумму, которая была запланирована, в 2-3 раза.

– Это вопрос хорошего или плохого планирования. Понятно, что бюджет документального фильма сложнее предсказать, потому что он зависит от драматургии, которую определяет жизнь, и ею не всегда можно управлять. «Док» – это очень долго, в отличие от игрового, которое можно уложить в определенное количество смен. Но опыт нашей компании говорит о том, что совершенно не обязательно бюджет должен увеличиваться в процессе. Если говорить о суммах, серия документального сериала в среднем стоит 3 млн рублей. Стоимость фильма может достигать 14-15 млн рублей. Как и в игровом кино, есть очень дешевые и, наоборот, очень дорогие истории. Это зависит от того, что и как вы снимаете.

Есть ли у пермских киноавторов шанс пробиться?

– Прошлый год объяснил нам, что в мире нет границ. Я за прошлый год дала больше мастер-классов за границей, чем когда-либо, не выходя из своей комнаты. Я «побывала» практически во всех странах ближнего зарубежья и во многих странах дальнего зарубежья. Сейчас зритель смотрит фильм из любой точки и одновременно со всем миром. Сегодня качество фильма не зависит от того, где он снят. Сейчас на «Кинотавре» идет якутский фильм «Нуучча», который уже был в Карловых Варах. Нельзя обозначить якутское кино отдельно как региональное. Я думаю, что про пермское кино можно сказать то же самое.

И что нужно для этого делать?

– Чтобы научиться снимать кино, достаточно получать образование. Сейчас оно доступно в онлайн-формате: можно послушать людей любого уровня, даже если ты живешь в маленьком городке Воронежской области. А со знанием английского тебе точно будут подвластны все ресурсы. Абсолютно неважно, где ты, сколько тебе лет и какие у тебя финансовые возможности. Ведь на смартфон можно снять что угодно. Важно только иметь интересного героя и сюжет.

Молодым режиссерам нужно продвигать себя через такие фестивали, как «Флаэртиана». Участие в конкурсе – это знак качества и безусловная профессиональная экспертиза. Это означает, что фильм был отобран из множества, показан, признан и оценен. Безусловно, гораздо легче найти продюсера, если тебя заметили в случае показа.

Думаете ли вы о сотрудничестве с пермскими авторами?

– На пермском фестивале кино «Флаэртиана» меня особо заинтересовал проект Павла Печёнкина про женщин, которые убивают своих мужей, и после этого, выйдя из тюрьмы, не могут найти себе место в мире. Проект фильма называется «НЕЧУЖЫЕ», и здесь нет опечаток. Эта тема абсолютно совпадает с тем, что находится у нас в производстве. Я очень надеюсь, что это кино мы сможем сделать вместе с его автором.

Фестивали зачастую являются стартовой площадкой для молодых режиссеров, и я очень рада, что у меня есть возможность посетить «Флаэртиану» и ознакомиться с новыми проектами.