Фестиваль театров для детей «Большая перемена», перекочевавший в Пермь из Москвы, поначалу не вызвал никаких особых ожиданий. Осенью прошлого года Пермь уже принимала московский фестиваль «Территория», оставивший после себя ощущение, что москвичи использовали наш город как место для пикника: приехали, потусовались и уехали, не обратив никакого внимания на местных (разве что 15 млн из краевого бюджета потратили).
Но «Большая перемена» с ходу взяла курс на полное погружение в пермскую среду. Все программы фестиваля, каждая из которых имела свою целевую аудиторию, обязательно предполагали участие пермяков.
В Пермь действительно при-ехали все заявленные в программе театры, среди которых всемирно известный болгарский театр Credo и обладатель нескольких «Золотых масок» кукольный театр из Москвы «Тень». На спектакли приезжали дети из районов – им билеты предоставило Министерство культуры, молодежной политики и массовых коммуникаций Пермского края. В рамках благотворительной программы артисты выступили в детских больницах и детдомах Перми и Губахи. Специальная программа «Театр, где играют дети» собрала юных участников детских театральных студий и коллективов Перми и края. Ребята показывали свои спектакли, участвовали в тренингах и мастер-классах.
Но главное отличие «Большой перемены» было в том, что фестиваль создал дискуссионную платформу для обмена опытом и осмысления ситуации, сложившейся в стране с театрами для детей. На круглый стол «Детская» современного искусства» публики собралось так же много, как и на спектакли. Театральные педагоги, журналисты, режиссеры, учителя слушали внимательно, самым ярким выступлениям аплодировали, а когда участник круглого стола высказывал оригинальные мысли, то кричали: «Пусть говорит еще!» Эти слова адресовались модератору круглого стола Эдуарду Боякову, который по долгу службы старался удержать выступающих в рамках регламента. Но сделать это удавалось с трудом – известные на всю страну писатели, психологи, телевизионщики, кинокритики, искусствоведы, приехавшие из разных городов, старались максимально точно донести свое мнение. При этом они отстаивали очень разные позиции, не соглашаясь друг с другом и вступая в спор, что делало круглый стол еще интереснее.
Около 4-х часов шла дискуссия о современном искусстве для детей, его сегодняшнем состоянии, о том, каким это искусство должно быть. Но прежде надо было определить предмет исследования, понять: кто они – современные дети?
Второклассники ставили кукольный спектакль по русской былине: сами смастерили Змея Горыныча и Добрыню Никитича, а на ширме нарисовали серп и молот. На вопрос учителя: «Почему здесь советская символика?» дети ответили: «Мы хотели обозначить время действия». Эту историю из своей практики рассказал на круг-лом столе Сергей Казарновский, директор центра образования «Класс-Центр» (Москва), президент ассоциации «Театр, где играют дети».
Он напомнил, что мы все уже 20 лет живем в другой стране, и нынешние дети в большинстве совсем не знают и не понимают ни отечественной истории, ни культуры в том объеме, в котором это знали в этом возрасте их родители.
Надо отметить, что редко кто из участников дискуссии в своем выступлении обошелся без воспоминаний о собственном детстве. В спектр обсуждения попал не только театр, но и литература, кино, детские журналы, словом, все, что в советское время активно воздействовало на ребенка, внося культуру в среду его жизни. Но сегодня ни в школе, ни в семье ребенок не соприкасается в должной мере с искусством. Культурные институции в большинстве своем не ориентированы на детей и не работают с ними, не вписываются в контекст образования. Катастрофической назвала эту ситуацию Анна Гор, директор Нижегородского филиала Государственного центра современного искусства.
«Сегодня у нас уже есть поколение детей, одиноко выросших у экранов и мониторов, – констатировала Ольга Маховская, кандидат психологических наук, сотрудник Института психологии РАН, телевизионный консультант. –Их отличительная черта – клиповое мышление».
Об этом сейчас много говорят, клиповое мышление охотно эксплуатируют авторы молодежных телесериалов и рекламщики, но его обладателям это не приносит ничего хорошего. Для детей с клиповым сознанием мир представляется как коллаж из картинок, им трудно устанавливать причинно-следственные связи, сложно выразить свои желания, нелегко завести друзей.
Продолжая тему, Владимир Березин, московский писатель-прозаик, критик, эссеист, привел любопытный пример: в Генштабе США запретили использовать при докладах презентации Pover Point по причине того, что это оглупляет генералов. Сведение сложных многоплановых понятий к трем строчкам и картинке, «понятной даже для куриц», лишает генералов способности к воображению и поощряет «короткое (т. е. компьютерное) чтение».
Об американских генералах позаботилось их начальство, а что делать российским детям? Психологи констатируют: сегодня у детей появились новые страхи, которых в детстве не знали их родители: это страх перед одиночеством, бедностью, терактами.
«Современная литература не умеет адекватно говорить с детьми о сексе и смерти и не проговаривает с ребенком его собственные трагедии. Речь не идет о помощи детям в экстремальной ситуации, речь о том, что переживают дети в повседневной жизни: разочарование в друге, одиночество, страхи, – считает Линор Горалик, писатель и литературный критик. – У искусства есть и такая функция – утоление печали путем проговаривания и проживания ситуации вместе с героем произведения. А детям мы в этом отказываем».
С ней не согласился Владислав Любый, директор Российского академического молодежного театра. Он считает, что отдельно выделять категорию современного искусства – это значит устанавливать некие искусственные барьеры. Искусство всегда говорит (в том числе и с детьми) о вечных темах. Кроме того, Владислав Любый обратил внимание на еще один важный аспект: искусство для детей не существует без посредников. Ребенок не является самостоятельным потребителем, нужен тот (человек или институция), кто примет решение, где и как ребенок будет знакомиться с искусством.
Несмотря на разные мнения, в конце круглого стола стало понятно, что сегодня тем мостиком, по которому современный российский ребенок может прийти к искусству и творчеству, может стать театр. Театр, где ставят спектакли для детей, и особенно театр, где играют сами дети. Именно там ребенок приобщается к творчеству, развивает воображение, учится общаться и приобретает друзей.
Круглый стол не дал ответов на все вопросы, скорее он дал срез экспертных мнений, обозначил болевые точки и темы, нуждающиеся в скорейшем решении. Но, по общему мнению, первое, что нужно делать, – выстраивать систему, в которой искусство и культура, а также соответствующие институции могли бы участвовать в жизни и образовании наших детей.
Круглый стол показал, что Пермь, а точнее, самые творческие люди города чувствуют современные тенденции. С большим интересом был выслушан доклад Павла Печенкина, генерального директора «Пермкино» о работе Пермской синематеки, которая, по сути, и является тем самым (и уже реально действующим) посредником в приобщении детей к искусству. Сотрудниками Пермской синематеки разработана концепция краевой целевой программы «Кино и социум», но заинтересовать ею чиновников пока не удается.
Подводя итоги, Эдуард Бояков сказал, что «Большая перемена» готова стать площадкой для развития этого диалога, тем более что теперь фестиваль будет проводиться в Перми ежегодно.
Организатор и идеолог «Большой перемены» Эдуард Бояков пермским дебютом фестиваля остался доволен. «Конечно, были шероховатости и проколы, но их было немного. А вот что касается творческого и человеческого результата, то это точно один из самых лучших в моей жизни фестивалей, из тех, которые я организовывал и на которых я был, – рассказал Эдуард Бояков. – На фестивале в Перми была потрясающая атмосфера внутри сообщества. Такой отклик на каждый спектакль! У меня было просто ощущение эмоциональной волны, идущей от зрительного зала».
А для Перми фестиваль стал, пожалуй, первой попыткой не просто привнести что-то новое в культурный ландшафт города, но и постараться осмысленно привить это на пермской почве, включив сообщество в обсуждение проблем.
МНЕНИЕ
Анна Гор, директор Нижегородского филиала Государственного центра современного искусства:
Вы согласны, что подход, реализованный при проведении фестиваля «Большая перемена», отличается от тех первоначальных методов, которыми действовала команда москвичей, принося в Пермь современное искусство?
– Вы знаете, мне кажется, в этом начальном периоде было сделано несколько не совсем точных шагов. Москвичи пошли слишком быстрыми темпами. Во всяком случае, не был учтен тот ритм существования, который в Перми был изначально задан.
Вы согласны, что пермскому обществу вообще присуща некая ортодоксальность?
– Это не страшно. Это нужно учитывать, с этим нужно работать. У меня были опасения, что отношение к первым неточным шагам перейдет в отношение к современному искусству как таковому. Но, мне кажется, этого все-таки не происходит.
Наблюдая Пермь давно и зная пермские реалии, я должна констатировать, что первый такой негативный всплеск общественных настроений наконец удалось пережить, он идет на спад. И сейчас идет пошаговое, постепенное, вполне грамотное освоение новых языков, которое никогда не бывает простым и одномоментным. Мы ведь иностранные языки учим не два дня. Вот и этот новый язык нуждается в постепенном освоении его разными группами населения и детьми в том числе.
В 2006 году Пермь стала культурной столицей Приволжского округа, а Вы были руководителем этой программы. Тогда в нашем городе впервые реализовывались современные, но незнакомые и непривычные для Перми форматы мероприятий. Это напоминает современную ситуацию?
– Спасибо, что вы об этом вспомнили. Но согласитесь, что мы действовали чуть более аккуратно. При этом стратегически мы делали то же самое, и поэтому я очень поддерживаю нынешних культуртрегеров. Мы с ними на 100 % совпадаем в плане стратегии, но немного расходимся в тактике. Но это – верный путь, и если Пермь преодолеет эту конфликтность и создаст пространство для диалога, то город действительно совершит большую тяжелую работу и будет примером для остальных.
