В острой форме

Марат Александрович, насколько назрела необходимость создания концепции культурной политики в Пермском крае?
– Давайте посмотрим, зачем вообще нужна стратегия как документ. Она необходима тогда, когда у руководителей нет возможности каждому из субъектов объяснять общие направления движения. То есть когда в крае людей, участвующих в проекте, становится больше, чем существует возможностей личного общения, нужен стратегический документ. Участники процесса должны одинаково понимать, куда мы идем, как им действовать, как найти свое место. В этом году на «Живой Перми» организаторов различных мероприятий было около 2 тысяч человек. Сейчас мы начинаем работать с муниципалитетами. То есть количество участников культурного проекта увеличивается настолько, что уже без стратегического документа просто невозможно какое-то взаимодействие. Поэтому он и нужен.
Готовы ли другие регионы перенимать «Пермский проект»?
– Все же находятся на разном уровне понимания, что такое «Пермский проект». Некоторые прочитали две статьи, и у них одно представление. Другие общались со мной, или с Борисом Мильграмом, или с Олегом Чиркуновым – понимание уже другое. Сегодня пермский кейс единственный в общероссийском проекте, который имеет положительные коннотации. Если суммировать информацию из регионов, то получится, что поток, который идет в Россию из Перми, имеет оттенок существования программы действий и ее реализации. То есть здесь, в Перми, люди знают, чего хотят и что делать. Следовательно, интерес возникает к Перми очень большой. Другой вопрос, что наша стратегия нишевая. Это означает, что ее нельзя заимствовать. Каждый в таком типе стратегии находит свое направление. Можно перенять технологии и принципы, какие-то заповеди. Когда мы говорим «децентрализация», мы не предлагаем «размазать» по стране пермский опыт. Это прежде всего значит, что каждый регион, а не только Москва ведет свою федеральную игру.
В концепции описана уменьшающаяся роль Министерства культуры как ведомства, управляющего культурой. Такая децентрализация – это хорошо?
– Вообще мы должны стремиться к тому, чтобы запустить естественный процесс. Например, в Нью-Йорке нет Министерства культуры. При этом там 500 галерей, порядка 20 художественных музеев, 2 улицы театров. Мы надеемся, что подобные механизмы в тот момент, когда будут запущены, смогут создать ситуацию, при которой роль министерства будет уменьшаться, а через некоторое время исчезнет совсем. Если взять Лондон, то мы увидим, что там постоянно происходит событий гораздо больше, чем в Перми во время фестиваля. И при этом там нет никаких дирекций и контролирующих органов. Есть некие инструменты, такие как информационные, туристические и другие. Что такое культурный город? Это место, где происходит много событий. В Перми сейчас такого нет. Поэтому мы и запустили фестивальное движение. Как только у нас будет хотя бы сезонно насыщена культурная жизнь, отпадет надобность в дирекции фестиваля. Будет запущен саморегулирующийся механизм.
Критики концепции утверждают, что фактически финансовые потоки будут перераспределяться по институтам-флагманам при Вашем непосредственном участии. Насколько это соответствует действительности?
– Если говорить о времени, то в тот момент, когда децентрализация станет медицинским фактом, роль бюджетных денег будет не 80 %, как сейчас, а 5 %. Это произойдет примерно к 2017 году. Тогда же Пермь может стать культурной столицей Европы. Что-то сильно изменится в июне следующего года, когда мы будем делать «Белые ночи» в Перми. То есть нас ждет некий перманентный процесс. Роль государственных денег будет уменьшаться. На прошлом экономическом форуме это декларировалось как залог успеха.
Очень много внимания уделено в концепции ПЦРД. Однако к его деятельности возникает много вопросов в связи с невыполненным планом работ. Какова вообще роль центра развития дизайна в осуществлении новой культурной политики?
– Существует набор вещей общепринятых и понятных и ряд новаций. Возможно, это некий изъян документа, что очень много внимания уделено новациям, так как, например, необходимо объяснять, что такое креативная экономика. ПЦРД в данном случае выступает как пример, через некоторое время таких организаций будет много. Когда мы говорим об институтах-флагманах и проектах-флагманах, речь идет не о том, что один лучше, а другой хуже – это все модели того, что будет происходить. По нашим планам ПЦРД через три года должен исчезнуть как институция, распасться на школу дизайна, десяток компаний и консалтинговое агентство. То есть он выполнит функции запуска процесса, и надобность в нем фактически отпадет.
В концепции практически нет упоминания о крупных бюджетных культурных организациях города, таких как галерея, театр оперы и балета, краеведческий музей. Они не рассматриваются и как институты-флагманы? С чем это связано?
– В концепции институты не рассматриваются поименно. Но то, что они являются инструментами для реализации политики, в документе прописано очень четко в самом начале. Касательно флагманства, лидерства и провоцирования, мы должны четко понимать, что здесь есть эффект нового, который заставляет остальных куда-то двигаться. Например, фонд «Новое пермское наследие», созданный для помощи всем музеям, заключил договоры с галереей, краеведческим музеем и PERMM. Так вот, фонд был инициирован нами, но работать будет на всех. Если говорить о концепции в целом и претензиях к ней, то можно выделить три блока. Первый –
это стилистика, которая является для местного сообщества непривычной. Можно было написать и другим языком, но тогда это должны были бы писать другие люди. Можно, например, предпочесть Чехова Тургеневу, но глупо требовать от Чехова писать языком Тургенева. Второй блок – это оценка ситуации в мире и в Перми. Здесь опора сделана на ученых. Как раз задача Елены Зеленцовой и ее команды и была представить нам эту общую объективную картину. Это сильная команда, которая занимается профессионально вопросами культурной политики. Третий блок – что мы планируем делать и как делать. С моей точки зрения, надо обсуждать не стилистику, а этот третий блок. Представьте, если кто-то скажет, что театр оперы и балета упомянут один раз, а какой-то музей 3 раза. Не принимать же решение, что какое-либо культурное учреждение должно быть упомянуто в концепции, скажем, 7 раз. Мы ждем обсуждения именно третей части, то есть содержательной.
Марат Александрович, правильно ли я понял, что те бюджетные учреждения, которые есть сейчас, на роль флагманов, скажем так, не годятся?
– Смотря что мы считаем флагманами. Речь идет не о лидерстве, а о тех моделях, которые мы считаем перспективными, в определенном смысле – образцовыми. Но, безусловно, институтов, которые сегодня запускают процессы, не много. Из фестивалей можно назвать «Флаэртиану» и «Живую Пермь».
Основной упор в концепции сделан на создание ситуаций?
– Да, и мы их понимаем как некий процесс. Мне кажется, что стратегическая ошибка Министерства культуры России в том, что все процессы в ведомстве пытаются контролировать чуть ли не лично, такой ведомственный подход, сфера культуры сжимается до сферы подчинения ведомств. Это то же самое, если бы Министерство промышленности стало у себя в гараже собирать автомобили. Мы предлагаем делить все взаимодействия между участниками процесса на 4 блока. Первый – это то, что мы делаем своими руками; второй –
это содействие крупным институтам, которые способны сами осуществлять проекты; третий – мы создаем условия, чтобы начинали действовать те, кого мы пока еще не знаем; четвертый – договариваемся с другими участниками процесса, в частности с политиками. Создание ситуации заключается не в конструировании некоей вертикали. Мы делаем так, чтобы действовать могли все заинтересованные лица, опираясь в том числе и на наш пример.
Какова роль провокации в концепции?
– Давайте разберем на примерах. Год Пермь жила активной культурной жизнью. При этом не секрет, что ресурсы, которые были задействованы для этого, выделены не городом, а краем. Что это значит? Люди, которые, предположим, живут в Кудымкаре, говорят: «Мы тоже хотим участвовать в культурной жизни». Мы создаем не столько провокацию, сколько напряжение. Это разница потенциалов. Какие действия мы можем предпринять, чтобы насытить культурную жизнь, скажем, в 200 километрах от Перми? Прежде всего Министерство торговли и промышленности края было вынуждено разработать систему внутреннего туризма. То есть если человек покупает билет в пермский театр где-нибудь в Кудымкаре, в его цену автоматически входит стоимость переезда до краевого центра и обратно. Фактически мы их заставляем сделать такую программу. Второй момент. Сейчас заключаются договоры с культурными институтами, в которых обязательно зафиксирована работа с регионом. Грубо говоря, театр должен будет поставить пять спектак­лей вне Перми. Поскольку площадок нет, постановщики вынуждены искать места. И, быть может, в крае начнется процесс, похожий на то, что происходит в Перми со зданиями бывшего речного и железнодорожного вокзалов. Мы провоцируем на действие. Иногда делаем это в острой форме. Если 20 раз в Законодательном собрании было произнесено: «Что это за культурная столица, когда дороги в городе грязные?» – мы говорим: «Надо чинить дороги!» Но при этом не отказываться от культурной политики, а сделать ремонт именно потому, что Пермь – культурная столица. Хотелось бы, чтобы в процесс включались и другие участники. На данный момент существует команда из 20–25 человек, но она сама край не преобразит. Провокация – это один из инструментов заставить работать тех, кто не входит в нашу команду.
В концепции сказано, что будут лидеры и аутсайдеры. А сейчас в Пермском крае уже есть отстающие?
– Есть вещи, которые люди не привыкли читать в подобного рода документах. Но от этого их истинность не меняется. Если мы говорим слово «конкуренция» и утверждаем, что это хорошо, то всегда будут те, кто впереди, и, соответственно, отстающие. Мы же не можем сказать, что все равны. Я точно знаю, например, что есть газеты хорошие и плохие и так далее. Именно потому, что мы хотели сделать из концепции рабочий документ, в ней и есть острые моменты. Такая своеобразная правда жизни. Ведь концепций написана целая масса, и они в большинстве своем нерабочие.
Скажите, а наработки института культуры использовались при создании концепции?
– Нет, документ создавался с нуля. На те вопросы, которые у нас были, нам дала ответы практика прошлого года. Зачастую концепции в России – это настолько бессмысленные документы, которые реально не работают.
Как будет проходит презентация и легитимизация документа?
– Презентация состоится 17 сентября на экономическом форуме. Будет представлен доработанный текст, однако концептуальные изменения мы вносить не будем. Единственное, что появится – еще один раздел, посвященный деятельности бизнеса в культуре. Там будет рассказано, что мы делаем для того, чтобы провоцировать меценатство и спонсорство. После этого с 20 сентября будет 2 месяца на обсуждение документа. Он будет размещен на сайте, можно будет оставлять комментарии и предложения. Общественная палата самостоятельно выработает регламент обсуждения, и мы готовы в этом участвовать. Затем концепция принимается за подписью министра культуры Пермского края, а на ее основании разрабатывается программа действий на 5 лет, которая будет проходить утверждение в Законодательном собрании.
Все новые проекты, которые будут возникать в Пермском крае, должны будут соответствовать концепции?
– Мы задаем некие направления деятельности, правила игры. Дальше человек соизмеряет свой проект и предложенные рамки и переформатирует его согласно какому-либо направлению.