Вадим Викторович, расскажите о галерее «Уникум». Какова была главная цель ее создания?
– Многим кажется, что музей – это про картины и искусство. Но в мире такие институции составляют лишь 20% от общего числа. Когда создавался «Уникум», мы исходили в первую очередь из будущих коллекций, а не от помещения. И сначала формировали концепцию, а потом уже адаптировали под нее имеющиеся площади. Нашей главной задачей было «открыть возможность увидеть мир увлеченных людей».
Как вы находите коллекции для галереи?
– Все в мире происходит по принципу «крючочек-петелька». Ранее я был арт-директором частной галереи, которая занимается выставками и продажей искусства. До этого – частным дилером. Я ходил по мастерским и продавал искусство, кому-то формировал коллекции. И круг этих людей не так велик, поэтому с большинством я знаком лично.
Быть дилером – выгодно?
– Раньше, года до 2010-го, это было очень выгодно. Мировой кризис и кризис экономики, который наблюдается в России, показали, что откололись те, кто считал, что приобретение искусства – это тихая гавань для вложения денег и дань моде. Люди стали покупать биткоины и золото, а на рынке искусства остались лишь те, кто будет покупать его при любом раскладе, люди увлеченные. Но на самом деле быть дилером всегда будет выгодно, а вот для художников сегодня не самое благоприятное время, поскольку продается далеко не все. Думаю, впоследствии ситуация на рынке выровняется, просто в сложившихся экономических обстоятельствах изменится цена на русское искусство.
Если искусство – это рынок, то при покупке легко ошибиться с «товаром»?
– Искусство сегодня стало исключительно товаром, и человеку, который хочет купить настоящее искусство, а не этикетку, разобраться в рынке крайне сложно. При правильной оценке экспоната применяется до 70 критериев. Но, к сожалению, сегодня искусствоведы и критики не за искусство, а за деньги, и чтобы продать, могут рассказать все что угодно про ту или иную картину или скульптуру.
О коммерческой составляющей можно забыть, если говорить о частном музее? Он вообще приносит какой-то доход? Или существует только на деньги спонсоров и меценатов?
– В мире не существует прибыльных музеев. Просветительская миссия в большинстве случаев не совпадает с коммерческой составляющей. Музеям нужно вести научную, издательскую, выставочную, реставрационную работу. Либо убытки на содержание музея оплачиваются клубом меценатов и спонсоров, либо их покрывает государство. Потому что те средства, которые поступают от продажи билетов, временных коммерческих выставок, издательской и сувенирной деятельности, не покрывают расходов никогда. Искусство – это сфера жизни, которая не может являться доходной. Но плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Любая институция должна стремиться выйти хотя бы на самоокупаемость, чтобы минимизировать разрыв между расходами и доходами. Но все-таки о прибыльности говорить не приходится, и если вам говорят обратное – значит, это не музей и не галерея. В этом случае нужно понимать уровень того, что показывают в таких институциях и за какие деньги. Зачастую конфета людям не так важна, как обертка. Мы не за эффект, а за качество продукта в целом.
Какие вложения требуются для открытия галереи в Перми?
– Если у вас есть помещение, то вложения в его реструктуризацию соизмеримы с покупкой среднего автомобиля. Для обустройства музейного пространства площадью 300 квадратных метров со всей необходимой инфраструктурой потребуется не более 2 млн рублей.
Сложно ли конкурировать частным музеям с государственными?
– Сложность у небольших институций одна – они не могут выделять огромные средства на рекламу. Это никак не соотнесется с их расходами и доходами. Сегодня основной источник информации для человека – телевидение, а реклама на ТВ – дорогое удовольствие. В связи с этим было бы неплохо получать информационную поддержку от краевого минкульта. Хотя бы в части размещения информации об имеющихся в городе частных музеях и проходящих выставках. Что касается конкуренции, то ее нет. У всех в Перми разные экспозиции и коллекции, и конкурировать мы можем только в случае, если открытие новой происходит в один день.
Современный посетитель отличается от того, что был лет 10-15 назад?
– Изменилось его восприятие. Особенно это связано с развитием современных цифровых технологий. Сейчас невозможно проводить выставки без сопровождающих текстов – людям нужны дополнительные знания и ощущения.
В России на сегодняшний день частных музеев очень мало. В чем основная причина? Их сложно открыть с административной точки зрения?
– В мире государственные институции занимают не такую большую часть, 5-10% от общего числа. В России ситуация обратная, тут почти 100% рынка занимают музеи государственные. Если говорить о создании частного музея или галереи, то никаких административных барьеров нет и быть не может. Все ограничения связаны лишь с ограничениями по законодательству (что нельзя показывать) и с правильной возрастной маркировкой выставок. По методам работы «Уникум» – музей, поскольку мы каталогизируем выставки, а экспонаты коллекций становятся достоянием общества. В нашем формате галереи проще всего вести работу. Во-первых, мы не связаны только своими фондами, можем показывать разное, не привязаны к одной коллекции.
Если говорить о полноценном музее, то такую ношу потянет не каждый коллекционер. Современный музей – это не только постоянные экспозиции, это масса всего: лекторий, библиотека, кинозал – гораздо больше, чем хранение, описание и интерпретация экспонатов. Кроме того, при создании любой институции важна подготовительная работа, четкое понимание концепции. Последняя даже важнее выбора помещения. И, опять же, музей не приносит дохода, и не каждый коллекционер может позволить себе содержать его за свой счет. Кроме того, грядут изменения в закон относительно культурных ценностей, которые находятся в частных руках. Если новые правила утвердят, то при открытии музея все экспонаты коллекционера будут приравнены к части культурного фонда страны. Это означает, что владелец не сможет распоряжаться ими по своему усмотрению.
А если рассматривать вариант государственно-частного партнерства?
– Очень много в России коллекционеров с по-настоящему хорошими коллекциями, которые, безусловно, украсили бы город и страну, готовых сотрудничать с государством. Они хотят рассказывать о своей коллекции и показывать ее людям, но не в одиночку. В рамках государственно-частного партнерства власти могли бы, например, выделить помещения для размещения коллекций. По такому принципу можно сделать Пермь уникальной культурной площадкой.
У вас тоже есть постоянная экспозиция – «Сафари». Многие не считают таксидермию искусством. Вы не сталкиваетесь в связи с этим с негативной реакцией посетителей?
– Коллекция «Сафари» – хедлайнер галереи. Это уникальное для нашей страны явление, когда в открытом показе представлена коллекция животных и культуры Африки. Аналогов в России нет, по некоторым экспонатам мы превосходим даже европейские музеи. Мы не изобрели велосипед. Ведущие музеи естествознания предлагают экспозиции с использованием «чучел» животных. Это в том числе помогает правильно формировать представление о животном мире, которое не может дать ни телевидение, ни литература. Многие животные недоступны для осмотра ни в живой природе, ни в зоопарках. Негативна реакция возможна везде. Многие люди, например, не понимают современного искусства. Реагируют даже агрессивно. Как говорится, сколько людей, столько и мнений. Но, несмотря на разные мнения, зоологические музеи существуют во многих странах, очень популярны среди посетителей и, как правило, являются хедлайнерами всего музейного пространства.
Для сохранности таких экспонатов нужны какие-то специальные условия?
– Обязательные условия – постоянная влажность не ниже 30-35%, холодный свет и защитаот ультрафиолета. Плюс ко всему обеспыливание, обеззараживание несколько раз в год.
Насколько сложен путь от охоты до экспоната?
– После добычи животного начинается история, которая по сложности напоминает ту же охоту. Трофей из Африки в Россию «идет» год. Столько требуется трофейному брокеру для оформления необходимых документов и прохождения административных процедур. В трофей, как правило, входит шкура в солено-сушеном виде, череп, клыки и рога – то, что представляет ценность. После «добыча» поступает в таксидермическую студию, где уже решается, каким будет экспонат: кейп (погрудное изображение животного) или ростовое (в динамике или статике). Начинаются замеры животного и создается виртуальная 3D-модель. Отливаются модели уже во Франции, откуда они вновь возвращаются в Россию. Глаза для экспонатов заказываются на мануфактурах Германии и Италии, они изготавливаются из смеси стекла и инертного полимера. В итоге на производство одного экспоната уходит от нескольких месяцев до года, и охотнику такое удовольствие обходится в сотни тысяч рублей, не считая саму охоту и транспортировку трофея.
Как вы относитесь к современному искусству? Оно сейчас на пике популярности.
– Рынок искусства, безусловно, может «съесть» очень много. Я двумя руками «за» новое и непонятное, но интересное и талантливое. Многое из того искусства, которое показывают сегодня, – декларативно и на один раз. Если сравнивать с литературой – это анекдот, а не притча. И уж тем более не роман. Причин несколько: в мире большое количество свободных денег, нет серьезной неангажированной критики, считается, что каждый может быть творцом, наблюдается тренд демаргинализации. Настоящее же искусство многогранно и меняется вместе с тобой. Оно трогает человека даже когда прошло 2000 лет после его создания. Большинство творений «актуального искусства», которые мы видим в музеях современного искусства сегодня, скорей всего, не переживут свое время. С эстетической точки зрения – 100%.
